Читаем Извращённая ложь (ЛП) полностью

Извращённая ложь (ЛП)

Я не часто баловался этими складскими сессиями. Люди, которые перешли мне дорогу, должны были совершить достаточно тяжкие грехи, чтобы оправдать такое обращение, и, как я уже сказал, мне не нравилось пачкать одежду кровью.

Но причинить боль Стелле? В моей книге не было большего преступления, чем это.

Звуки криков и мольб Джулиана потонули в приливной волне моего гнева. Мой мир сжался до состояния, состоящего исключительно из металла, крови и агонии. Треск костей, влажный звук рвущейся плоти, самые обнаженные части тела человека высыпаются из швов его выпотрошенного туловища, словно набивка старой куклы.

Я мог бы целый день работать над Джулианом. Двадцать четыре часа были ничто по сравнению с месяцами ада, через которые он заставил Стеллу пройти.

Возможно, я бы так и сделал, если бы не вернулся к столу, чтобы поменять свой тупой, изношенный нож на новый, и не увидел ожидающее меня сообщение.

Я оставил свой телефон рядом с лезвиями. Текст на экране был до смешного неуместным, раздражающим напоминанием о том, что за этими стенами существует жизнь.

Стелла: Иди ко мне домой.

Мое дыхание замедлилось.

Я был мокрым от пота и забрызганным кровью. Моя обычная сдержанность рухнула под тяжестью боли Стеллы, но ее слова вернули меня на землю.

Образ Стеллы, смотрящей на меня своими мягкими понимающими зелеными глазами в то утро, заменил склад.

Не отдавай ему частичку своей души.

Я думал, что у меня ничего не осталось, но я ошибался. Остался один кусок, и он принадлежал ей.

Малиновый постепенно отступал из моего поля зрения.

Я уронил нож и уставился на сломленного, едва сознающего человека, висящего на стене.

Желание заставить его страдать еще не исчезло, свернувшись клубком злобной змеи в моем животе.

Но желание вернуться к Стелле было сильнее.

Приходи ко мне домой.

— Тебе повезло, — сказал я.

Я поднял пистолет.

Спустя три стратегически точных выстрела преследователь Стеллы превратился в безжизненную, окровавленную груду плоти.

Ради нее я оказал ему величайшее милосердие, на которое был способен: быструю смерть.

Я вышел из подвала, а Стил и Мейсон напали, чтобы убрать беспорядок.

Пытки их не смутили; они чувствовали себя на складских сессиях даже более комфортно, чем я.

В отличие от Каге, у них также не было никаких амбиций, кроме как преуспеть в тех ролях, которые они уже занимали. Вот почему я выбрал их для надзора за задержанием Джулиана.

Тем не менее, после того, как я вернусь в офис, мне придется пересмотреть процессы компании. Меняйте коды доступа, реструктурируйте команды. Я не хотел рисковать еще одной ситуацией с Каге.

Но до тех пор…

Я вошел в ванную на складе, смыл кровь, переоделся и пошел домой к Стелле.

СТЕЛЛА

"Ты дома."

Мое сердце сжалось, когда дверь открылась и вошел Кристиан.

На первый взгляд он выглядел точно так же, как когда ушел — черная рубашка, черные штаны, завораживающе красивое лицо, — но при ближайшем рассмотрении в его глазах назревала тихая буря.

— Ты просила меня вернуться домой. Он смотрел, тело неподвижно, но взгляд горит, как открытое пламя, как я сокращаю расстояние между нами. "И вот я здесь."

В его грубом бархатном голосе слышалась осторожность.

Прошло пять часов с тех пор, как он ушел, и мы оба знали, что его не было в офисе.

— Это… — я замолчала, не желая произносить имя Джулиана.

— Тебе больше не о чем беспокоиться.

"Верно." Я проглотила сотню вопросов, забивших мне горло, и пошел более безопасным путем. «Я читала письма».

Все двадцать. Каждый из них сжимал мое сердце, как туго натянутый узел, потому что я знала, как тяжело Кристиану рассказывать что-либо о своей личной жизни.

Эти письма были не просто письмами — они были кусочками его самого, вылитыми из его души и начертанными черными чернилами.

И я любил каждую деталь, какой бы ущербной или сломанной она ни казалась ему.

Буря в глазах Кристиана угрожала затянуть меня в свой водоворот.

— Я имел в виду то, что написал, — тихо сказал он. "Каждое слово."

"Я знаю." Я прижалась губами к его челюсти. Он замер, его мышцы напряглись, а дыхание участилось, когда я поцеловала его от подбородка к уголку рта.

— Добро пожаловать домой, — прошептала я.

Легкая дрожь прошла через него, прежде чем он повернул голову, и наши губы встретились. Статика наполнила меня, когда он обхватил мое лицо одной рукой, а другой обвил мою шею сзади.

Поцелуй прошлой ночью был мягким, нежным. Послабление в водах после нашей разлуки и утешение после адского дня.

Это была страсть и отчаяние, полное восстановление того, кем мы были, и рождение того, чем мы могли бы быть.

Никакой лжи, никаких секретов, только мы.

Я погрузилась в знакомое скольжение языка Кристиана по моему и теплоту его руки на затылке.

Я не стала задавать вопросов о том, что он делал в течение пяти часов, пока его не было.

Мир не был черно-белым, как бы я этого ни хотел.

А иногда мы находили свое счастье в оттенках серого.