Извращённое Королевство (ЛП)

        От нее пахнет зефиром, медом и началом весны. Если у света есть запах, то это Эльза. Так же, как мама пахнет теплом.

        Иногда я задаюсь вопросом, разговариваю ли я с воображаемыми людьми, такими как мама. Я думал о куклах Сильвер и Кимберли, а затем оживил их, чтобы я мог оставаться спокойным.

        Папа говорит, чтобы ты всегда был спокоен. Эмоции могут стать падением. Совсем как моя мама. Он говорит, что она слишком много испытывает, и поэтому много плачет.

        Думаю, она много плачет, потому что ему не недостаточно.

        Эльза на цыпочках подходит ближе, накидывая одеяло мне на плечи. Поскольку я выше, она напрягается и раздраженно пыхтит, дуя на свои золотистые пряди.

        Мои губы дергаются, когда я опускаюсь, чтобы она могла сделать это должным образом. Она торжествующе улыбается и роняет сумку на пол. Сегодня бутерброд и бутылка сока.

        — Я сделала это за спиной дяди Агнуса, —

она прикладывает палец к губам. — Не говори ему.

        Я сажусь на холодный пол и откусываю кусок бутерброда. Он наполнен беконом, ветчиной и всевозможными видами сыра.

        Эльза любит класть сыр. Мне это не очень нравится, но я все равно ем.

        Красная женщина дает мне только воду, если бы не Эльза, я бы умер с голоду.

        — Спасибо.

        Я проглатываю еду.

        — Если хочешь поблагодарить меня, назови свое имя.

        Она присаживается передо мной на корточки, скрещивает руки на коленях и кладет голову на руку.

        У нее вошло в привычку вот так смотреть на меня.

        Как будто я инопланетянин.

        Я медленно жую следующий кусок, обдумывая ее слова.

        Папа всегда говорит, чтобы я никогда не называл свое имя тому, к кому плохие предчувствия. Эльза не излучает дурных предчувствий, но она живет в таком месте, где они есть.

        Красная женщина так похожа на нее. Может, однажды она станет такой же.

        Эльза хмурится.

        — Почему бы тебе не сказать мне свое имя? Я назвала тебе свое. — я продолжаю молчать. —Тогда я буду называть тебя просто: Серые Глаза. — она ухмыляется, словно придумала самое уникальное прозвище. — У меня был плюшевый мишка по имени Тед, но пришлось подарить его двум таким детям, как ты. Если бы он у меня все еще был, я бы отдала его тебе. — я продолжаю молча жевать. — Если я не смогу найти ключи, которые открывают твою манжету, я скажу папе, когда он вернется. Он спасет тебя, как спас их.

        Я продолжаю молчать. Во-первых, я голоден. Во-вторых, мне больше нравится, когда она говорит. Ее голос похож на классическую мелодию, мягкий, элегантный и... спокойный.

        — Сколько тебе лет? — спрашивает она.

        — Восемь.

        — Мне тоже скоро будет восемь. — ее отсутствующий зуб виден, когда она широко улыбается. — Мы можем стать друзьями.

        — У меня есть друзья.

        — Ой.

        Выражение ее лица меняется.

        Я хочу пнуть себя за то, что заставил ее почувствовать себя плохо. Коул все время говорит, что мне следует говорить менее прямолинейно.

        Понятия не имею, что это значит.

        Однако я не хочу, чтобы Эльза чувствовала себя плохо. Что, если она никогда не вернется, и я останусь в темноте совсем один?

        Она смотрит на меня сквозь ресницы щенячьими глазами.

        — Ты не можешь принять еще одного друга? — я открываю рот, чтобы согласиться. —Подожди! — она лезет в карман и достает маленькую пачку шоколадных шариков. — Я дам тебе две штучки Maltesers. Они мои любимые.

        Звук сумки наполняет подвал, когда она открывает пачку и достает два маленьких шарика.

        Она прикусывает нижнюю губу, сильно щурит глаза, затем достает еще.

        — Хорошо, я дам тебе три. — она протягивает руку, затем бросает обратно в сумку и со вздохом смирения протягивает их мне. — Ты можешь забрать все, если станешь моим другом. — когда я не беру, она сует мне на колени. — Я отдала тебе свои Maltesers, ты должен стать моим другом.

        Я улыбаюсь ее забавному выражению лица. Она выглядит на грани того, чтобы забрать свои шоколадные шарики и убежать, чтобы съесть их в углу.

        — Хорошо, — говорю я.

        — Хорошо?

        — Хорошо, я стану твоим другом.

        Она хлопает в ладоши, хихикая.

        — Да!

        Я беру один шоколадный шарик и предлагаю ей остальное.

        — Мы можем делиться.

        Ее зубы впиваются в нижнюю губу.

        — Ты уверен? Я отдала их тебе. Не хочу быть грубой и забирать обратно.

        — Друзья делятся всем.

        — Да?

        — Ага.

        Она хватает пачку с Maltesers и набивает рот двумя шариками шоколада.

        — Эй, Серые Глаза.

        — Хм? — я наблюдаю за ее мерцающими глазами, пока она жует.

        Немного шоколада прилипает к ее верхней губе.

        — Когда я вырасту, я куплю тебе ведро Maltesers.

        — Зачем?

        — Затем, что папа говорит, что ты должен покупать подарки тому, за кого выйдешь замуж.

        — Замуж? — шепчу я.

        — Ага! — она усмехается. — Когда я вырасту, я выйду за тебя замуж.

        — Ты не можешь выйти за меня замуж.

        Ее лицо искажается.

        — Почему нет?

        — Мама говорит, что ты должен любить кого-то, чтобы жениться на нем.

        — Тогда ты можешь просто любить меня. — она вскидывает руку в воздух. — Что в этом такого сложного?

        Я по-прежнему молчу.

        Эта девочка сумасшедшая.

        — Эй, Серые Глаза. — она придвигается ближе. — Когда я подарю тебе ведро Maltesers, ты собираешься поделиться им со мной?

        Я смеюсь, и она смеется вместе со мной. Ее смех подобен солнечному свету после дождливого дня. Солнце, проглядывающее сквозь облачное небо.