Извращённое Королевство (ЛП)

        — Агнус спаситель, — насмехаюсь я. — Я должен был знать, что он вернет тебя к жизни. Если и есть кто-то, способный на эту черную магию, так это он.

        — К сожалению для тебя.

        — Зря ты вернулся, Итан. — мои плечи напрягаются, когда черные воспоминания обрушиваются на меня. — Я превращу твое существование в ад за каждую секунду, которую Алисия провела в этой машине, медленно умирая.

        — Ты слепой?

        Я замолкаю, его ответ застает меня врасплох. Я не делаю сюрпризов.

        Обычно Итан принимал вызов и говорил мне, что мой план для бирмингемской фабрики причина всей разрухи. Он говорил мне, как Эйден, что автомобильная авария могла быть причиной смерти Алисии, но она умирала годами.

        — Слепой к чему? — медленно спрашиваю я.

        — К Эйдену и Эльзе, ублюдок. Ты наблюдаешь за ними дольше, чем я, так почему ты все еще слеп к этому? Эти двое были связаны друг с другом в течение последних десяти лет. Ни ты, ни я не сможем разрушить их связь.

        — Позволь мне беспокоиться об этом.

        — Ты видел, как они играют в шахматы? — он приподнимает бровь. — Ты должен это увидеть. Это может изменить твое мнение.

        — Мой сын не будет с твоей дочерью, и это окончательное решение.

        — Твой сын знает об этой части информации? — у меня дергается челюсть. — Так я и думал. Ты теряешь над ним контроль, если еще этого не сделал. Знаешь, что это значит, Джонатан? — спрашивает он, но это явно риторический вопрос, так как он продолжает: — Это означает, что если ты продолжишь давить на него, он оставит тебя и все твое наследие позади.

        Мне требуется весь самоконтроль, чтобы оставаться спокойным и сосредоточенным.

        Хотя неприятно это признавать, Итан прав. Эйден ускользает. Я могу отгородить его, как я сделал в Китае, но это одноразовая вещь. Если я хочу, чтобы он был рядом, мне нужно сменить тактику.

        — Значит ли это, что ты согласен с их бессмыслицей? — я постукиваю себя по подбородку.

        — Нет, не согласен. Эйден похож на тебя, и я бы предпочел, чтобы он держался, блядь, подальше от моей дочери. Но знаешь ли ты, в чем разница между тобой и мной? Я забочусь о благополучии Эльзы прежде, чем о своем собственном.

        — Должно быть, что-то сломалось в твоей голове, пока ты спал все эти годы.

        Я смотрю в окно на деревья, проплывающие мимо нас.

        — Мы облажались, Джонатан. Мы оба. Я достаточно храбр признать это.

        Я бросаю на него взгляд.

        — Как насчет того, чтобы оставить сделку с Родс мне, тогда?

        — Это деловое соглашение; победит лучший. — он делает паузу. — Прошлое осталось в прошлом. Наши дети не должны расплачиваться за наши ошибки.

        Сентиментальное давление.

        Его телефон вибрирует прежде, чем я успеваю что-либо сказать.

        — Агнус, где ты был? Я пытался дозвониться до тебя весь день. — Итан слушает на другом конце. — Сейчас не время для того, чтобы твой телефон умирал. Эльза пропала. — его брови хмурятся. — Ты отправил мне сообщение? Хорошо. Дай мне проверить. И немедленно возвращайся в Лондон.

        Он вешает трубку и проверяет свой телефон, затем его челюсть сжимается.

        Пустота, которую я ощущал после смерти Алисии, снова поражает меня. Только теперь она острее и тяжелее.

        Что-то не так с Эйденом.

        — Что случилось? — спрашиваю я голосом, который не узнаю.

        Итан показывает мне свой телефон.

        Агнус: В подвале особняка Бирмингема наблюдалась активность.

        — Эльза вернулась в подвал, — бормочет Итан. — Это бессмысленно. Если они уехали больше двух дней назад, почему не вернулись?

        — Эйден выживший, — говорю я окончательно.

        — Как и Эльза.

        Я рявкаю водителю, чтобы он изменил направление на Бирмингем.

        Все заканчивается там, где началось.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 38

 

Эйден

 

        Я бил плечом по металлической двери в течение последнего часа или около того.

        Мое левое плечо благополучно вывихнуто, поэтому я переключаюсь на правое.

        Я перепробовал все: от толчков до дёрганий и даже пинков. Все они бесполезны против металлической двери.

        Логически я понимал это, но все равно не останавливался. Это единственный способ выбраться.

        В промежутках я мочил свой пуловер водой и клал его на голову Эльзы.

        Она то приходила в себя, то теряла сознание, бормоча лихорадочные вещи о своем брате, матери и отце. Она даже разговаривала с Илаем на языке, который не похож на английский.

        Чем ухудшается ее состояние, тем сильнее я пинаю эту чертову дверь.

        Бум. Бум. Бум.

        Горький привкус отчаяния напоминает о том, что я чувствовал, когда десять лет назад постучал в дверь. Тогда я думал, что она умерла. Тогда я потерял надежду.

        Но не сейчас.

        Она, блядь, не может умереть.

        — Эйден...

        Ее хриплый голос, как прилив адреналина, напрягает мои мышцы.

        Я отхожу от двери и спускаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, добираясь до нее. Она лежит на боку, глаза закрыты, лицо бледное. Он бледнее, чем раньше. Я касаюсь ее щеки, и она горячая — еще сильнее, чем раньше.

        Блядь.

        Я хватаю свой пуловер, обливаю его холодной водой, затем снова кладу ей на голову.

        — Эйден... — бормочет она в лихорадочном тумане.

        Ее зрачки быстро двигаются за закрытыми веками. Должно быть, она спит.