Извращённые cердца

— Хорошо, — сказала она. — Но мне все равно не нравится, что меня сравнивают со всеми твоими предыдущими любовницами и я не нахожусь на первом месте.

— Я и не знал, что ты так любишь соревноваться за пределами клетки, — сказал я. — И поверь мне, с тех пор как я с тобой, я не думал ни об одной из женщин моего прошлого.

Это была гребаная правда. Еще до того, как Джемма стала моей, я мечтал о ней почти все время, пока был с другой девушкой.

— Вообще-то нет, но я ненавижу, что так много девушек делали это с тобой.

Осознание того, что она с самого начала хотела, чтобы все ее первое принадлежало мне, заставило мою грудь наполниться чувством собственничества, на которое я не был способен до нее. Я поцеловал ее пухлые губы, чертовски опьяненный ее вкусом и почти опьяненный сознанием того, что никто не знает, насколько она восхитительна, кроме меня. Я прикоснулся губами к ее уху.

— Как насчет того, чтобы тренироваться каждый день?

У нее вырвался сдавленный смешок.

— Именно этого ты и хочешь…

— Это то, что мне чертовски нравится, — пробормотал я, целуя ее в ухо.

Мы вернулись к кровати, и я обхватил ладонью свой член, сжимая его несколько раз, пока предварительно сперма не просочилась наружу. Затем вызывающе улыбнулся.

— Какая она на вкус? — с любопытством спросила она, указывая на капельки на моем кончике.

— Откуда мне знать?

— Тебе никогда не было любопытно?

Я знал, что некоторые парни пробовали свою собственную сперму. Я никогда этого не делал.

— Мои вкусы всегда больше склонялись к сладкому, — сказал я, когда скользнул рукой ей между ног, а затем двумя пальцами между половыми губами Джеммы, прежде чем поднести их к своему рту и попробовать ее на вкус. — Почему бы тебе не попробовать? — я кивнул в сторону своего члена, блестящего от моей похоти к ней.

Румянец окрасил ее щеки, она наклонилась и экспериментально слизнула мою сперму. Я застонал глубоко в груди, мои яйца вибрировали. Джемма чмокнула губами и пожала плечами.

— На вкус не очень.

Я скользнул рукой в ее волосы, теряя терпение, когда ее губы оказались так близко к моему члену.

— Ты когда-нибудь ела леденец? — прохрипел я.

Она подняла брови, но поняла мой намек. Она начала облизывает мой кончик, будто это было вишневое эскимо. Мое дыхание стало глубоким, когда я увидел, как ее розовый язычок метнулся вперед, кружа, пробуя, открывая, а затем, наконец, она сомкнула рот вокруг головки и пососала.

Мои яйца пульсировали в такт ее впалым щекам.

Иногда ее зубы все еще царапали мой член, но только недолго, и это добавляло мне удовольствия. Мне потребовалось немалое усилие, чтобы не трахнуть ее рот так, как я этого хотел. У нее были проблемы, так как это было синхронно с моими легкими толчками вверх, но, черт возьми, ничто из этого не имело значения, потому что вид великолепного рта Джеммы, сосущей мой член — самая горячая вещь, которую я мог себе представить. Вскоре я подошел к своему переломному моменту.

— Глотай для меня, Китти, — прорычал я.

Я ослабил хватку на ее шее, чтобы дать ей возможность отстраниться, если она захочет, даже если это было последнее, чего я хотел. Джемма продолжала сосать, ее пальцы сжимались вокруг моего основания.

— Блядь.

Мои бедра двигались быстрее, ища ее горячий рот, мой кончик касался задней части ее горла, а затем мои яйца сжались, и сперма хлынула из моего члена. Я не мог перестать смотреть на губы Джеммы вокруг моего члена. Я держался за ее шею, когда почти полностью выскользнул наружу, только чтобы снова войти. Джемма сглотнула вокруг меня, не встречаясь со мной взглядом.

Я медленно вышел из нее, и она снова сглотнула, ее щеки ярко покраснели.

— Джем, — прохрипела я, когда ко мне вернулся голос.

Я наклонился, схватил ее за бедра и посадил на живот, так что она оседлала меня. Приподняв ее подбородок, я заглянул ей в глаза.

— В чем дело? Не нравится вкус?

Многим девушкам этот вкус не нравился, поэтому некоторые из них либо вообще отказывались глотать, либо только когда я пользовался презервативом. Но на ее лице не отразилось отвращения. Она выглядела виноватой и пристыженной. Сев, я обхватил ладонью ее щеку.

— Только не говори мне, что это какое-то традиционное дерьмо, Джем.

Джемма могла быть жесткой, как сталь, но внутри она была мягкой, как теплое масло. Я чмокнул ее в ухо, понимая, что порка ее воспитания (а вместе с ним и Нонны с папой) не заставит ее чувствовать себя лучше.

— Я все время ем твою киску, и мне это нравится. Я глотаю твои соки. Черт, я практически пожираю тебя, и не чувствую ни малейшего чувства вины или стыда из-за этого. Так что, если ты думаешь, что сосать мой член это грех или какая-то другая фигня, тогда прекрати. Но, по-моему, доставлять друг другу удовольствие — это не грех, — тут я сделал паузу. — А если это из-за того, что тебе не нравится сосать мой член, тогда мы что-нибудь придумаем. Так что, это грех?

— Да, — призналась она.

— Слава гребаному Господу, — выдавил я.

Она закатила глаза с легким смешком, а затем снова стала серьезной.

— Я просто боялась, что это заставит тебя меньше уважать меня.

Я усмехнулся.