Japan: Land of the Rising Sun

— Ну что ты! — слабо возразил Рёдзи. Он хотел умерить атакующий пыл Нарико.

— Но тогда почему же?!

Нарико заметила, что за два года семейной жизни ее добрые чувства к мужу улетучились, как дым. Поэтому она не слишком размышляла о том, в каком настроении Рёдзи писал ей это нелепое письмо.

Правда, когда Рёдзи возвращался из поездки, она старалась поскорее разделаться с работой, спешила домой, чтобы приготовить ужин, стряпала самые любимые его кушанья. Когда ж она видела перед собой усталого, измученного поездкой Рёдзи, у нее от жалости начинало щемить сердце. Но проходило несколько дней, и Рёдзи снова уезжал, а у нее оставалось лишь невеселое чувство усталости. И так продолжалось до его нового возвращения.

Запотевшая стеклянная дверь лаборатории тихо отворилась.

— Извините, я заставила вас ждать.

В дверях стояла полная женщина лет сорока с лишним. Это была Акияма. Голос у нее был приветливый и ясный. Она с улыбкой глядела на Нарико. В ответ Нарико сухо улыбнулась и почувствовала, что улыбка вышла натянутой.

В руке у Акиямы был небольшой бумажный сверток. Она сразу же положила его на маленький столик. И тут Нарико заметила на безымянном пальце ее левой руки большое кольцо. Массивный камень зеленого цвета безмятежно покоился на ее пальце.

«— Да эта женщина к тому же еще и хозяйка обеспеченной счастливой семьи! — подумала Нарико».

Она достала из конверта гранки и стала объяснять Акияме, как их править.

— Значит, это и есть гранки! — искренне удивилась Акияма, по-детски широко распахнув глаза.

«— Видно, воспитывалась в тихой, спокойной семье и теперь живет тихо и спокойно с мужем и детьми, — подумала Нарико. — Потому и лицо такое доброе, не глядит на меня, как ментор, свысока, ведет себя непринужденно, совсем по-детски».

Нарико быстро и толково все рассказала Акияме, и, вопреки ее опасениям, та не задала ей ни одного нелепого вопроса.

— Оказывается, все очень просто, а я-то думала, это гораздо труднее, — сказала она.

Нарико сложила гранки и рукопись в конверт и протянула Акияме.

— На будущей неделе приду за гранками. — Нарико встала.

— Извините, что вам пришлось принести их в обеденный перерыв, — сказала Акияма. — Ведь сейчас обеденный перерыв, не так ли? Отдохните немного.

Она достала чашки и сняла кипящий чайник с плиты.

— Я подумала, что вы еще не обедали. Вот и купила тут кое-что на двоих. Давайте вместе поедим. Мне одной скучно.

В свертке оказались бутерброды с сыром и молоко. Значит, после занятий она выходила за покупками. Потому и задержалась. Акияма принесла кастрюльку с ручкой, вскипятила молоко и быстро приготовила чай с молоком. Тогда Нарико, уже не стесняясь, вынула из бумаги бутерброды и положила их на плиту. Они попили чаю. Акияма не извинялась за скромный обед. Вкусно пахло поджаренным хлебом, сыр хорошо расплавился.

— Вам сколько лет? — спросила Акияма, отправ ляя в рот кусочек хлеба.

— Двадцать четыре, — поспешно проглотив сыр, ответила Нарико.

— Мне тоже было двадцать четыре, когда я лишилась мужа. — Он погиб.

— Вот как! Ваш муж погиб? — Значит, вы одна живете?

— Нет, у меня есть сын, который никогда не видел отца. Он скоро женится.

Нарико растерялась — так неожиданно было все это. Она взглянула на кольцо на руке Акиямы. Даже если бы этого кольца не было, по поведению и манере говорить никогда нельзя было бы предположить, что Акияма одинока. Она казалась счастливой хозяйкой дома.

— Я такая толстуха. Вот все и думают, что замужем. Но это не так. Мы живем вдвоем с сыном. Мужа забрали в армию на третий месяц после свадьбы. Вскоре он погиб. Очень добрый был человек. — Лицо Акиямы просветлело, она тихо улыбнулась. — Извините за нескромность.

— Видно, вы сильно его любили, что не вышли снова замуж.

— До окончания колледжа я и в глаза мужчину не видала. Как посватался за меня мой муж, так сразу же и влюбилась. Подумала: вот они, оказывается, какие мужчины — сильные и мужественные. И, нисколько не колеблясь, сразу же и вышла замуж. Нынешние молодые люди сказали бы, что я поступила безрассудно. Но я была счастлива. Мой муж был очень хорошим человеком.

Акияма говорила так, словно все это случилось только вчера, а не давным-давно. Нарико подумала о Рёдзи.

— А учительствовать я стала уже после смерти мужа. Мне надоели бесконечные советы выйти замуж, вот я и решила заняться преподаванием. Думала: займусь делом, люди и отстанут. Диплома у меня не было, пошла учиться и стала учительницей. Да и надо было как-то жить до возвращения мужа. Я ведь не верила, что он погиб, да и сейчас не верю. Мне все кажется, он глядит откуда-то на взрослого сына.

Нарико кивнула. Ей было так понятно то, что хотела сказать Акияма.

Ни тени горечи, хотя она и прожила все эти долгие годы одиноко. Лицо ее выражало лишь любовь к погибшему мужу.

— Я понимаю. Вы не можете думать о муже как о погибшем, — сказала Нарико.

Смерть на фронте — ни праха, ничего на память, ни одной вещички, а если бы они и были, разве могли они убедить ее, что муж мертв. Убедить способна была лишь сама жизнь без любимого человека. Но и этого довода Акияма не признала.