Je t'aime (СИ)

Когда я заметил значок Online, оповестивший меня, что она на сайте я обновил страницу. Фотография осталась прежней, только изменился статус.

«Женева, жди! Скоро буду!»

– Уговорил, – быстро сказал я в трубку, – Вылетаю в четыре.

– Отлично, дружище! Ждем!

Я чуть было не опоздал на рейс, потому что на свою голову решил взять с собой машину и поколесить по городу, чтобы скоротать три часа до самолета. Если бы я знал, что застряну в пробке, я бы приехал в аэропорт и сидел бы в нем до самого отлета. Когда машину приняли на парковке аэропорта, мой багаж наконец–то был погружен, билет проверен и меня проводили в салон лайнера к моему месту, я замер, как истукан. Сначала я не узнал хрупкую фигурку, принадлежащую блондинке с короткой стрижкой, в соседнем кресле слева от меня, но, когда она откинула голову на спинку, сомнений не осталось.

Да я просто фартовый, не иначе.

Растянувшись в улыбке, я устроился в пол–оборота к ней, и, когда ее величество обратило на меня внимание с круглыми, как блюдца, глазами, я выдал:

– Алиса, рад вас видеть.

Ее щеки мгновенно залились румянцем, и видит Бог, я едва сдержал себя в руках, чтобы не наброситься на нее еще до взлета. Вот это реакция, да она вся как оголенный провод. Я в буквальном смысле вижу искры, сверкающие вокруг нее.

Окинув ее взглядом, я улыбнулся еще шире, если это вообще было возможно. Она отвернулась. Потом резко повернулась и стала искать глазами стюардессу. Когда миловидная девушка в темно–синей форме подошла к нам, Алиса заговорила с ней по–фински. Жаль, что я не понял ни слова.

Стюардесса качнула головой и удалилась, а моя попутчица закрыла лицо рукой. Заметив кольцо на безымянном пальце, я с особым энтузиазмом прокудахтал:

– Поздравляю.

– С чем? – она взвизгнула в своей неповторимой манере, от чего я чуть не застонал.

– Со свадьбой, – ответил я, и улыбка сползла с моего лица.

Она вцепилась в кольцо, как в спасательный круг и зашипела:

– Что ты здесь делаешь?

– Лечу в Женеву. Готов поспорить, что ты делаешь то же самое, – я подмигнул ей, и она покраснела до кончиков белоснежных волос.

Зачем она перекрасилась? Ей так шел ее природный цвет благородной меди.

– Господи, за что мне это? – шепнула она в потолок и я, не выдержав, разразился хохотом.

Она крепко зажмурилась, потом открыла глаза, и снова их закрыла до самого взлета. Я принялся изучать ее исподтишка. Заметив, что костяшки ее пальцев побелели, так она схватилась за подлокотники, на меня снизошло озарение: она боится летать. Это так мило. Только она пытается прикинуться мертвой, когда ей страшно.

Дотронувшись до ее руки пальцами, я наклонился и прошептал:

– Алиса, дыши. Все хорошо.

Готов поспорить, что она не ожидала этого. То, как она заерзала на кресле, едва не убило меня окончательно. Но еще больше убивало сидеть рядом, чувствовать ее запах, ее тепло, которого мне так не хватало, и не иметь возможности прикоснуться к ней нормально. По–настоящему.

– Саша, не надо, пожалуйста, – прошептала она, даже не посмотрев в мою сторону.

Когда она произнесла мое имя так, как больше никто его не произносил, я немного отрезвел. Убрав прядь ее, теперь уже коротких, светлых волос за ухо, я спросил:

– Зачем ты подстригла их?

Она уставилась на меня и принялась быстро моргать. Потом с легким заиканием она ответила:

– Захотелось.

Вспоминая, как я наматывал ее длинные рыжие волосы на кулак, я покачал головой.

– Жаль. Я любил твои волосы.

Она судорожно сглотнула. Когда табло «Пристегнуть ремни» погасло, она привстала и подозвала к себе стюардессу жестом. Я опять ничего не понял, кроме слова «Виски». Окликнув девушку, я попросил принести бутылку Джека Дениэлса и два стакана со льдом. В конце концов, мне и самому не помешает расслабиться.

Увидев, как побледнела Алиса, я радостно выпалил:

– С каких пор ты пьешь?

– Иди в задницу, – прорычала она.

– Узнаю свою Алису. Тебе, как и прежде, не помешает вымыть рот с мылом.

При слове «свою» она нервно дернулась, а потом замерла. Я видел по ее лицу, что она усиленно о чем–то думает, но, к сожалению, я не умею читать мысли. Сейчас я бы отдал всю жизнь за то, чтобы узнать хотя бы обрывки, блуждающие в ее маленькой симпатичной голове.

Хотя, кого я обманываю. Она не была симпатичной. Она была безумно красивой. Как и прежде.

Есть такое понятие – baby face. Это когда у женщины детское лицо с пухлыми щечками и губами. Не знаю, кто придумал этот термин, но многие великие мира убили бы за такую мордашку, как у Алисы. Она сама не осознавала всю прелесть своего лица, и, наверное, это хорошо. Потому что тогда мужики штабелями бы ложились у ее ног, исполняя любую прихоть. И я был бы в их числе.

Когда бутылка материализовалась на столике передо мной, я открыл ее, налил содержимое в пластмассовый стакан и протянул своей спутнице. Он, тут же, исчез, и, проследив за ним взглядом, я увидел, что Алиса выпила его залпом. Прикончив выпивку, она резко выхватила у меня бутылку и налила себе еще. Я удивленно следил за ее движениями, и чуть не взорвался, когда она томно закрыла глаза и откинула голову назад.