Just got broken (СИ)

Возле которого снова беспрестанно мигали кареты скорой помощи.

— Слушай, — вернула она к себе внимание Ло, — я хочу показать Котику и той части себя, которая была «героем», что мир они больше защитить не смогут. И… Думаю, что ты тоже в этом заинтересована.

Ло нахмурилась, чуть впиваясь ногтями в латекс черно-красного костюма АнтиБаг на предплечьях.

— А я-то что буду с этого иметь?

Заинтересовала.

Эрис действительно её заинтересовала.

Она едва сдержалась, чтобы не улыбнуться.

Приручать людей и прогибать их под себя у неё всегда получалось просто отлично.

Всё равно что дать ребенку сладкую конфету.

У неё были всегда под рукой рычаги контроля.

— Союзника. Подругу. Ту, кто сможет по достоинству оценить твою тягу к насилию и желанию покончить с муравьями, что копошатся под ногами. Ту, что поведет тебя за собой на трон величия в этом мире.

Ло чуть прищурилась, внимательнее вглядываясь в её лицо.

Словно проверяя: доверять или нет.

Нет. К черту.

Не нужен ей никто.

Лишний балласт.

— Мне и одной нормально, — спустя пару секунд бросила она. — Не заинтересована в твоей помощи.

— Даже если я скажу, что у меня уже есть все необходимое, чтобы совершить теракт на Эйфелевой башне? Что ж, ладно. Развлекайся по мелочи. Желаю удачи.

Эрис помахала через плечо рукой, направляясь к лестнице с крыши.

Манипулирование уже пошло полным ходом.

ЛжеБаг так просто контролировала мысли и эмоции других, что буквально восхищалась собой.

Раз, два, три…

— Стой!

Брюнетка нехотя остановилась, не оборачиваясь назад.

— Я, — Ло на мгновение замолчала. — Я согласна… На временное сотрудничество.

Эрис растянула губы в жестокой улыбке.

***

Маринетт улыбнулась.

Вот так.

Просто.

В уголках глаз появились маленькие паутинки.

И маленькие ямочки на щеках.

Маринетт улыбнулась.

Впервые за долгое время вдохнув полной грудью свежего воздуха с балкона своего дома.

Её отпустили из больницы Святой Марии ровно на двадцать четыре часа.

Под ответственность Молли.

Под надзором Агреста.

Хотя и Адриан, и миссис Хоуп знали: в пристальном внимании она не нуждается.

Потому что Алья пришла в себя.

Критическое состояние больше не было угрозой её здоровью.

Мягкие ткани на талии срослись.

Остался лишь небольшой шрам, который всегда будет напоминать Маринетт о начале самых страшных дней и моментов её жизни.

Маринетт впустили к ней в тот же день, хотя она не была её родственником.

На это закрыли глаза.

«Говорил же: выкарабкается», — усмехнулся тогда врач Дюпэн-Чэн, заполняя бумаги.

И Маринетт вдруг снова заплакала.

Вот только эти слезы не означали боль или утрату.

Не были спровоцированы вечными угрозами со стороны ЛжеБаг или проблемами с матерью.

Она плакала, потому что была счастлива.

Обнимала Алью так, что у неё чуть не треснули ребра.

Захлебываясь в волнах облегчения и наслаждаясь звуками размеренно пикающего устройства её обеспечения.

Долго оставаться с ней Маринетт не позволили, но она была довольна и теми пятью минутами, что ей были выделены.

Дюпэн-Чэн позволили побывать дома.

Поспать в родной постели, принять по-человечески ванну, увидеться с переживающим не на шутку отцом.

Мать Маринетт дома не застала.

Но она и не рассчитывала.

Завернувшись в пушистое махровое полотенце, Маринетт тряхнула влажными после душа волосами и вошла босыми ногами в свою комнату, останавливаясь посередине.

Всё было так, как и в тот день, когда она спустилась поговорить с мамой.

Девушка закусила нижнюю губу.

Всё будет хорошо. Всё наладится.

Так долго плохо не бывает.

Алья уже пришла в себя.

Маринетт, хотя и ненадолго, но уже дома.

И — самое главное — он.

Он был теперь рядом.

В дверь её комнаты негромко постучали.

— Маринетт?

Дюпэн-Чэн улыбнулась.

— Открыто.

Дверь тихонько скрипнула, и в проходе появился Адриан, прикрывая глаза рукой.

— Чувствую аромат кокоса. Твой гель для душа. Не бойся, не подглядываю.

— Хорошо, — сквозь улыбку выдохнула Маринетт, придерживая рукой полотенце.

— Можно в тебя войти?..

Адриан тут же хлопнул второй ладонью себе по губам, чем вызвал немного резкий смешок Маринетт.

— Прости. Не это имел в виду, — затараторил он. — Войти к тебе. Можно… К тебе. Войти к тебе.

— Боже, Адриан, да заходи уже, — засмеялась она, прикладывая руку ко лбу.

Агрест, чертыхаясь и отшучиваясь, на ощупь залез в её комнату, прикрывая дверь.

Маринетт подошла к нему ближе, не скрывая улыбки.

— Надеюсь, я не помешал, — всё ещё не убирая ладони от глаз, проговорил он. — Тебе, наверное, отдохнуть хочется. Но я…

Маринетт протянула вперед руки и, сжав свои пальцы на руках Адриана, опустила их вниз, убирая с глаз.

— … просто соскучился, — не сразу договорил он, восхищенно глядя на неё.

В её глаза.

Сияющие. Светлые.

Вновь наполненные жизнью.

Теплом.

Временным спокойствием.

Словно тот самый уголек постепенно превратился в язычок пламени.

Такие родные глаза.

Такие любимые.

— Как ты себя чувствуешь? — тепло спросил он, переплетая с ней пальцы.

И Маринетт снова улыбнулась.

Так естественно и открыто, что у Адриана в груди что-то завыло.

От умиротворения.

От счастья.

Настоящего, неподдельного счастья.

Видеть её такой.

— Никогда бы не подумала, что душ может возродить человека.

Агрест облегченно выдохнул.