К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №13 от 30.03.2010

Карватко: «Я такого не говорил! Прокурор искажает мои показания!».

Котеночкина тихо, но язвительно: «Если адвокатам запрещается задавать уточняющие вопросы, так и скажите, Ваша честь. Мы не будем их задавать».

Судья: «Прошу оставить без внимания заявление адвоката Котеночкиной».

Закалюжный, адвокат Яшина: «В законе нет положения о запрете повторяющихся вопросов».

Судья: «Прошу оставить без внимания заявление адвоката Закалюжного».

Уникальный допрос. Прокурор явно пытается поймать на неточностях, уличить в противоречиях главного своего свидетеля, но при всех попытках сделать это рассказ Карватко на суде об особенностях национального ремонта дачи всё равно не имеет ничего общего с заявленным в обвинительном заключении, что Карватко И.П. являлся свидетелем тщательной подготовки членов организованной преступной группы к посягательству на жизнь государственного и общественного деятеля Чубайса А.Б. Защита пытается дать возможность Карватко хоть слово молвить о шантаже и угрозах, которым он подвергался со стороны следственных органов, но всё это намертво глушит судья, которая зорко сторожит подобные вылазки защиты.

В конце-концов, убедившись, что от прокурора с чубайсовскими адвокатами толку мало, судья Пантелеева сама учиняет допрос свидетелю.

Судья: «14 марта при заезде домой по пути на дачу брал ли Найденов какие-либо вещи?»

Карватко вежливо напоминает: «Про инструменты я уже говорил».

Судья победоносно: «Про инструменты Вы не говорили!».

Гул возмущения в зале. Карватко: «Я говорил. У Найденова был вольтметр или амперметр, я не знаю, и белый пакет с плоскогубцами и другим инструментом».

Судья: «14 числа на даче находились вещи, необходимые для проводки?»

Карватко: «Что находилось на даче в бытовых помещениях, я не знаю».

Судья: «Было ли Вам известно, имеет ли Найденов навыки по устройству электросети?»

Карватко: «Я привозил его раньше в Люберецкий район на его дачу, где он делал разветвление».

Со специальности Найденова судья переключилась на его здоровье: «14 марта в пути следования с дачи Квачкова до дома Найденова он жаловался на боль в руке?».

Карватко: «Нет, он терпеливый».

Судья укоризненно: «Почему Вы не предложили довезти его до больницы?»

Карватко не принимает упрека: «Если бы попросил - довез бы».

Судья не соглашается: «Машина Ваша, Вы управляете, Вам и решать – везти его в больницу или не везти».

Карватко удивляется человеколюбию судьи: «Он взрослый человек, в Москве живет, знает, где какие больницы находятся. И вообще о том, что у него серьезное повреждение, я узнал 16 числа».

Судья: «Что это было – вывих, растяжение, трещина – что?».

Карватко: «Он мне показал руку 16-го и пояснил, что упал на локоть – то ли сломал, то ли ушиб».

Судья не сходит с моральной плоскости: «Я спрашиваю относительно Вас: почему Вы не предложили ему медицинскую помощь?».

Карватко: «Ваша честь, я не доктор, и он был в одежде, а не по пояс голый, чтобы я увидел повреждение его руки».

Судья: «Я Вас не о том спрашиваю!».

Карватко: «А о чем!? Почему я не сделал ему медицинское заключение?».

Судья смотрит на свидетеля с сожалением и меняет медицинский курс: «Проводка для дома покупалась или нет?».

Карватко: «Сумок и пакетов было много».

Судья: «Назовите те вещи, которые предназначались для электропроводки?»

Карватко: «Я же сказал, что не знаю. Правильно я понял, что после этих покупок я должен был проверить, что у них в пакетах?».

В этот момент судье передают вопросы присяжных к главному свидетелю обвинения. Судья читает вопросы присяжных про себя, молча откладывает их в сторону. Не оглашает! Подсудимые в лучшем положении, чем присяжные, их вопросы косяком снимает судья, но они хотя бы звучат. Но даже этого лишены присяжные заседатели, наши народные судьи.

Миронов пытается дать шанс свидетелю говорить: «Вы связывались с Яшиным после 21 марта?».

Карватко: «Нет, 21 марта я был задержан…».

Судья снимает и этот вопрос, призывает присяжных забыть, что сказал свидетель и закрывает судебное заседание.

«У меня была цель – дожить до суда»

Заседание двадцатое

В судопроизводстве есть понятие – недопустимое доказательство, то есть доказательство преступления, добытое следователями с нарушением закона. По сути дела такое доказательство никаким доказательством являться не может, ибо его добыча непременно сопряжена с ложью, фальсификацией, обманом, подтасовкой фактов. И закон вменяет судье зорко следить, чтобы ни одно недопустимое доказательство не вплелось в ткань обвинения подсудимых, дабы не пострадали от беззакония невиновные. Перед очами судьи между обвинением и защитой всякий раз разворачивается жесточайшая схватка за недопустимые доказательства, которые защита пытается отринуть, а обвинение сохранить, чтобы не рассыпалось все дело.

В процессе о покушении на Чубайса, где последние три заседания присяжные заседатели непрерывно слушали показания свидетеля Игоря Карватко, настал черед появления тех самых недопустимых доказательств, из-за которых Карватко и был назначен в главные свидетели обвинения.