К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №13 от 30.03.2010

Потом меня повезли в Москву, в Генеральную прокуратуру на улицу Радио. Перед этим с Корягиным у нас была репетиция допроса, что я должен сказать в прокуратуре. На улице Радио меня допрашивал следователь Генеральной прокуратуры Ущаповский. Когда я спросил о боеприпасах и о жене, он сказал: ты мне эти вопросы не задавай, лично я был против, чтобы их тебе подбрасывали, это инициатива Корягина. Мы не знали еще, какой ты – разумный или неразумный.

Меня спросили, где я был 17 марта. А я был утром в мастерской и назвал человека, который меня там видел. Тут же Корягин привез мне протокол допроса, что этот человек из мастерской, Андрей, сказал, что это я просил его сделать мне алиби. Я сказал Корягину, что есть еще соседи, которые меня могли видеть. А он сказал, что в материалах дела окажутся показания тех соседей, которые тебя не видели, а тех, кто видел, не будет.

Со слов Корягина, во время покушения самого Чубайса в этом БМВ не было, и без Службы безопасности РАО ЕЭС это все обойтись не могло. Корягин просил меня сказать следователю, что 16 марта я якобы слышал разговор о каком-то господине по прозвищу «Пиночет» из Службы безопасности Чубайса, что этот господин имеет отношение к покушению. Корягин показал мне фотографию какого-то мужчины, сказал: это и есть Пиночет – и стал убеждать, что я должен буду этого человека упомянуть, что он якобы связан с Квачковым. Корягин просил меня сказать его начальнику, что я видел Пиночета на каких-то праздниках. Но я отказался, так как не хотел иметь проблемы со Службой безопасности Чубайса».

Карватко перевёл дух, и вместе с ним шумно вздохнул весь зал, впитывавший каждое его слово о том, как сегодня в России, не в те далёкие страшные 37-е, о которых так много сегодня говорят, а сейчас вот в наши дни наследники Ежова и Ягоды продолжают добывать нужные им показания, ломая судьбы, угрожая жизни жён, детей.

Закалюжный: «Сколько раз Вы были допрошены на предварительном следствии с составлением протокола?».

Карватко: «Первый раз с протоколом меня допрашивал только Ущаповский. А до этого они что-то записывали просто так».

Закалюжный: «Вы подтверждаете данные из этих протоколов?».

Карватко: «Я могу их подтвердить частично. Все, что касалось хронологии события – я этого знать не мог. Я говорил лишь то, что они мне написали».

Закалюжный: «Относятся ли Ваши пояснения и к заявлению на имя прокурора?».

Карватко: «Заявление положил передо мною Владимир Сулейманович, сказал: «На, перепиши». Я не мог ему возражать, переписал, только возразил, что Найденов вообще не мог участвовать в покушении. Он же мне сказал: а ты предположи, что, возможно, это могло готовиться там, на даче Квачкова».

Закалюжный: «Поясните, соответствуют ли действительности протокол опознания аккумулятора и протокол Ваших показаний об остановке Яшина на шоссе».

Карватко: «Я этих своих показаний не читал. Корягин мне показал фотографию, спрашивает: этот аккумулятор похож на тот, который был у Квачкова на даче? Я ответил, что в принципе не могу сказать, что он похож. Корягин в ответ: ручка есть, индикатор есть, вот и скажешь на опознании, что похож. Потом следователь Соцков сел в мою машину и мы поехали за аккумулятором, чтобы мне его потом опознавать. Соцков и милиционеры вынесли мне аккумулятор в коробке и ещё коробку с бутылкой из-под водки и окурками. Соцков взял коробку с бутылкой и окурками, а я потащил коробку с аккумулятором, потом он говорит: нет, мы неправильно с тобой их несем, давай поменяемся коробками. Приехали на опознание, и я видел, как еще один аккумулятор сняли с «Волги», а потом еще один принесли. Передо мной поставили три аккумулятора, и только на одном была синяя ручка, но он был изношенный и наклеек на нем не было. Корягин ко мне подошел и говорит: «Не дури, тебе надо сказать, что аккумулятор похож, и все». Потом мы приехали на дачу Квачкова, и когда открыли гараж, я в гараже увидел аккумулятор, который действительно похож на тот, что я видел 16-го на даче. И меня спросили: а вот этот аккумулятор похож? Я сказал – да, у него тоже есть и ручка, и наклейки. Это у следователей вызвало замешательство.

Потом меня привезли на место, где я должен был сказать, что Яшин просил здесь остановиться – справить малую нужду. Меня сопровождали сотрудник Одинцовской прокуратуры и следователь Генеральной прокуратуры. Один другому говорит – давайте измерим расстояние, и когда на спидометре отметилось 700 метров, машину остановили и мне говорят: ну, ты место узнаешь? Я смотрю – никаких следов взрыва, ничего. А они говорят: уже вечер, будем фотографировать.

Потом повезли в Жаворонки к тому дому. В квартиру я не поднимался, а по поводу обратной дороги сказал следователю, что мы с Яшиным и Найденовым другой дорогой ехали. Я говорю: ворота зеленые вам показать? Нет, говорят, не надо».

Закалюжный: «Почему Вы не возражали в ходе допросов и следственных действий?»