К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №20 от 18.05.2010

Владимир СМЕЛОВ

  *Интересная цифра. Сколько же всего было евреев в СССР? (Прим. ред.)

В СОВЕТСКОМ ПЛЕНУ

Когда 83-летний Тео Ункель из западногерманского города Зигена вспоминает свою эпопею в советском плену, он мгновенно преображается. Это испытание стало самой тяжелой, но яркой страницей в его жизни. В беседе с корр. ИТАР-ТАСС он рассказал, что в вермахт он был призван 17-летним юношей, когда для всех было ясно, что война окончательно проиграна. Тем не менее, вспоминает он, таких, как он, 16-17-летних парней было немало: после непродолжительного курса боевой подготовки они направлялись на передовую и вступали в бой, не имея ни малейшего представления о реальной войне. Сейчас Тео Ункель признает, что ему просто повезло: по прибытии в Польшу в начале 1945 года его взвод попал в окружение и был взят в плен, не успев произвести ни одного выстрела, о чем он, правда, «совсем не жалеет». После этого началась его лагерная эпопея продолжительностью более пяти лет.

Немецких военнопленных использовали на восстановлении разрушенных советских городов и строительстве дорог. Так, он строил автотрассу Москва - Симферополь, мосты в Орловской области. Затем судьба занесла его в Брянск, где располагался один из рабочих лагерей для военнопленных. Уже тогда, вспоминает Тео Ункель, ему стало ясно, какие беды принес фашизм советским людям: все города, через которые проходили эшелоны с военнопленными, лежали в руинах. На этих развалинах пленные немцы строили новые жилые дома и общественные здания. По совету опытных пленных Тео Ункель при регистрации заявил, что владеет специальностями каменщика и штукатура, что обеспечивало повышенный по сравнению с другими паек. Ну а учился он по ходу дела. Утром - завтрак и на работу. Затем - обед и работа полный световой день. Кирпичи для новых домов в основном добывались из развалов старых зданий.

«Больше всего мне запомнилось постоянное чувство голода», - рассказывает Ункель. Лагерный рацион разнообразием не отличался: пайка черного хлеба да горячая баланда с картошкой и капустой. Впрочем, пленным удавалось вносить «разнообразие в меню», особенно когда требовалось срочно разгрузить прибывающие вагоны с картошкой, капустой и морковкой. Тогда разгрузочная команда возвращалась в лагерь с раздувшимися карманами. Конвоиры и охранники это видели, однако закрывали на мелкое воровство глаза.

«Вообще-то с солдатами и офицерами из охраны лагеря у нас проблем не было», - вспоминает Тео Ункель.* Нормальные отношения у пленных складывались и с русскими вольнонаемными, которые работали либо в лагере, либо на стройке. Более того, простые русские люди «подкармливали» пленных, хотя сами получали продукты по карточкам и ничего лишнего не имели. «Мы знали, что русские живут тяжело, - говорит Тео Ункель. - И поэтому это было особенно трогательно». Но больше всего его поразила доброта людей, которые «не видели в нас врагов».