К чертовой бабушке

Лариса поднялась на второй этаж, прочитала вывеску с надписью «Отдел социальной защиты» и вошла. Там находилось несколько кабинетов, и она слегка растерялась, не зная, в какой обратиться. Вокруг шумели посетители. Около одной двери собралась публика, являвшая собой живой музей социалистической эпохи. Это были древние и полудревние старухи, разбавленные в пропорции три к одному такого же вида старичками. На улице они были малозаметны в толпе людей. Здесь же, в своих старых по сегодняшнему времени нарядах, обуви, с древними сумками в руках, они неожиданно собрались вместе, галдели, возмущались, переговаривались. Немного поодаль собрались другие – это были мамаши, молодые и не очень, они пришли сюда по поводу детских пособий, о чем гласила надпись на кабинете, возле которого они толпились. Мимо них то и дело проходили сотрудники собеса, в основном женщины средних лет, с усталыми и вместе с тем высокомерными лицами.

Лариса решила заглянуть в один из кабинетов, возле которого почти совсем не было народу. Однако и здесь на Ларису посмотрели косо – трое старух пытались заявить о своих правах, о том, что они в этот кабинет стоят. Лариса сказала, что ей вообще по другому вопросу, но старухи не поверили и начали между собой переговариваться, что, мол, все по другому вопросу, и они здесь стоят, и если все будут проходить, то что ж это получится. Ворчание плавно перетекало в разговор о болезнях, которыми страдают пожилые люди и которые мешали им здесь спокойно стоять в очереди. Наконец из кабинета вышла женщина с папкой документов в руках, и Лариса поспешила обратиться к ней.

– Климова Любовь Николаевна здесь работает? – спросила она.

Женщина пожала плечами.

– Не знаю такую. А из какого она отдела?

– Извините, я не в курсе. Знаю только, что она к пенсионерам ходит, помогает.

– Не знаю такую, – подумав, повторила женщина и, недовольно глянув на Ларису, спросила: – А у вас какой вопрос-то?

– Можно сказать, личный.

– Тогда обратитесь вот туда, – показала женщина на кабинет, возле которого стояла толпа народа. – Это они помощью пенсионерам занимаются.

Лариса решительно направилась к толпе. Ее решительность сыграла свою роль: видимо, люди приняли ее за работницу собеса и даже расступилась, чтобы дать ей пройти.

Котова зашла в кабинет, где за столиками сидели несколько женщин с такими же типичными, видимо, для собеса высокомерными и недовольными собой, жизнью и посетителями лицами.

– Климову Любовь Николаевну где можно найти? – громко спросила Лариса.

Одна из женщин, которая была постарше, подняла голову.

– Она у нас давно не работает, – равнодушно отозвалась она.

– Как не работает? – удивилась Лариса. – А где же она работает?

– Не знаю. Она уволилась уже три года назад. Так, забегает иногда по старой памяти. А вам она что, сюда сказала приходить? – нахмурилась сотрудница.

– Да нет, я просто не знала, что она уволилась, – ответила Лариса. – А не подскажете, в связи с чем?

– Надоело ей, и уволилась, – еще больше нахмурилась кабинетная работница собеса. – А какой вопрос-то у вас?

– Нет, мне просто нужна была сама Любовь Николаевна, – уклонилась от ответа Лариса. – Если ее нет, то извините за беспокойство.

– Пожалуйста, – бесцветным голосом отозвалась другая женщина, углубляясь в свои бумаги.

Лариса развернулась и вышла из кабинета. Она была несколько озадачена заявлением сотрудницы собеса. Если Климова давно здесь не работает, то что она делала у Марии Афанасьевны? Зачем ходила к ней?

Сев в машину, Котова подумала, что, может быть, в этом нет ничего предосудительного: переведясь, скажем, в другой район, кого-то из пенсионеров она по-прежнему опекала. Но тогда Мария Афанасьевна должна была что-то платить ей за работу. А зачем это нужно самой Марии Афанасьевне? Не проще ли удовольствоваться помощью другой сотрудницы, которую бы собес наверняка прислал. Лариса вышла из машины и опять пошла в собес. На сей раз она направилась к начальнику отдела социальной защиты.

На ее счастье, это оказался мужчина, потому что вряд ли хоть одна из этих напыщенных и усталых от рутинной работы со старухами и молодыми мамами собесовских особ благосклонно отнеслась к вопросам Ларисы – ведь она была лицом, не обладающим официальным статусом.

А высокий седоватый человек лет сорока пяти, которого звали, судя по табличке на двери, Чигвинцев Александр Васильевич, отнесся к Ларисе довольно благожелательно.

– Скажите, пожалуйста, – присев на стул, обратилась она к нему. – Климова Любовь Николаевна действительно уволилась из вашего учреждения?

– Совершенно верно, она теперь работает где-то на почте. Но я точно не знаю.

– И она не выполняет прежних функций у вас, скажем, по контракту или еще как?

– У нас нет такой системы, – ответил несколько удивленно Чигвинцев.

– А она может помогать пенсионерам как бы по собственной инициативе, не работая в собесе?

Чигвинцев пожал плечами, потом недоумевающе помолчал.