К черту моральные принципы

– Я сказал – остынь. Или выматывайтесь! – Богатырь развернулся всем корпусом и, не удостоив меня даже взглядом, просочился куда-то в подсобку.

Таким образом моя честь, здоровье и даже сто рублей были спасены. Алкаши притихли, и я осталась в гордом одиночестве. Кола кончилась, пришлось взять еще банку и вернуться к своему дозору. Я искренне надеялась, что террористы не ускользнули незамеченными во время моих разборок с местными люмпенами.

Так я и стояла у окна. Время от времени в пивную заходили суровые мужики пролетарской наружности, жадно поглощали пиво и пирожки. Продавщица уже давно косилась на меня с подозрением, неохотно отпускала газировку и явно ожидала какой-то подлянки. Спина и ноги болели все сильнее, голова под париком невыносимо чесалась. Я стояла у столика, как памятник самой себе…

По прошествии двух часов и трех банок колы мое терпение подверглось новому испытанию. Жутко захотелось в туалет. Некоторое время я безуспешно боролась с собственной физиологией, потом сдалась и решила поинтересоваться у продавщицы, как здесь насчет удобств.

– Только для персонала, – ответила она, отвесив мне долгий неприязненный взгляд.

– Девушка, – жалобно пробормотала я, доставая все те же несчастные сто рублей. – Мне очень-очень надо. Я заплачу.

Наверное, вид у меня был архижалкий, потому что даже каменное сердце работника общепита смягчилось, и она проводила меня в подсобку. Боже! Какое это было счастье!

В туалете я стянула ненавистный парик. Моя несчастная шевелюра, изуродованная недобросовестным парикмахером, выглядела еще более убого, чем обычно. Это стало последней каплей. Я словно взглянула на себя со стороны. Что за детский сад: террористы, слежка? Чего я надеюсь тут выследить?

Времени уже больше четырех, а я категорически не могу ехать на встречу с красавчиком Стасом с такой головой и расплывшимся макияжем. Ну их на фиг!

Уже не заботясь о конспирации, я сунула парик в сумочку, поблагодарила продавщицу и покинула гостеприимное заведение.

И практически налетела на террористов.

– Дамочка, полегче! – сердито проворчал Дамир, когда я, поскользнувшись, ухватилась за его плащ и чуть ли не повисла на нем.

– Эй, а я тебя знаю, – хмыкнул Крыс.

– Точно, – согласился его напарник. – Ты эта… как ее… с работы… О! Анфиса!

– Алиса, – поправил его Крыс. – Привет, Алиса. А чего ты тут делаешь?

– Гуляю, – ляпнула я первое, что пришло в голову. – Дышу воздухом. Люблю гулять по промышленным районам.

Дамир посмотрел на меня так, как обычно смотрят на психически больных – сочувственно и опасливо.

– Так у тебя же эфир через два часа, – удивился Крыс.

– Ну да… Я уже иду. – Последовала неловкая пауза. Беседу надо как-то продолжить. – А вы сегодня будете?

– Будем.

– Кстати, можешь нас поздравить, – снова вмешался Крыс. – Мы только что выиграли в большой лотерее под названием «Жизнь».

– В смысле?

– В том смысле, что прошли кастинг и подписали контракт! – парень просто излучал торжество на окружающий мир. – На три аудиокниги! Три! Ха, Жужельский может отдыхать.

– То есть вы теперь не будете работать на «Свободе Звука»? – перепугалась я.

– Будем, будем, – успокоил меня Дамир. – Запись днем, эфиры по вечерам.

– Мы смогли, – ликовал Крыс. – Именно мы! Знаешь, какой там конкурс?! Не так-то легко пройти, особенно без опыта!

Дамир хмыкнул:

– Не так-то сложно пройти, особенно если подарить продюсеру часы на день рождения.

– Все равно! – заспорил Крыс. – Если бы мы не тянули, он бы нас не взял, хоть «Ролекс» дари.

– А что за аудиокниги? – поинтересовалась я.

– «Мохнатый против Горбатого».

– Звучит многообещающе. А продолжение будет называться «Сопливый против Кривого»?

Дамир от моей попытки сострить только поморщился:

– Название как название. Боевик. Тиражи большие, мужики читают.

– Ладно, нам пора. Бывай, Алиса.

Крыс радостно помахал на прощание папкой. Дамир сдержанно кивнул, он все еще прижимал к груди деревянный ящик, полученный в мечети.

* * *

На радио я даже не опоздала, но сразу после моего приезда Жужельский затребовал меня к себе и с порога начал обрабатывать:

– Ты расслабилась, Соболева.

– Что вы имеете в виду? – его слова меня искренне удивили. Я даже начала судорожно вспоминать, не числится ли за мной каких-нибудь грешков. Но вроде нет: чиста как горный снег.

– Я тебе плачу не за то, чтобы ты штаны просиживала. Хватит дрыхнуть в эфире!

Я молчала, изумленная абсурдностью постановки вопроса, и тогда он снизошел до разъяснений:

– Добавляй драйву, когда Сева нудит.

– Вы про вчерашнюю передачу? – наконец-то догадалась я.

– Педедааачу, – передразнил начальник. – Эфир, Соболева. И ты в нем не для красоты. Работай, твою мать, Севка не может все один тянуть!

– Но ведь он…

– Хватит, – оборвал он меня. – Топай в студию, готовься.

Я покорно пошла в студию. Села рядом с Севой. Кивнула ему. Попыталась успокоиться. Не получилось. Попыталась снова.