К чести России (Из частной переписки 1812 года)

(95) Что за человек граф! Нет, это не простой смертный (фр.). Подразумевается Ф. В. Ростопчин.

Н. М. Карамзин - жене. 31.8.-Н. М. Карамзин по его сочинениям, письмам и отзывам современников. М., 1886, ч. 2, с. 102.

Неизвестный - родным. 1.9.-БЩ, ч. IV, с. 154.

Часть вторая

"Кровь на сердце запекается"

И. П. Оденталь - А. Я. Булгакову.

3 сентября. [С.-Петербург]

...> Государь еще сдесь, и я не слышу более о дне его отъезда к Вам или в другое место.

Кутузов Александров день превратил сего года в П [етер] бурге в светлое Христово воскресенье. Все, поздравляя друг друга с победою, обнимались, лобызались. Не можно описать радости и восторга, которые изображались на всех лицах. <...> Погода была прекрасная. Народу по Невскому проспекту от самого адмиралтейства до монастыря двигалось через целый день такое множество, что английский посол сказал: "Ма foi! en jugeant d'apres cette multitude je n'oserai prononcer, si Londres est plus peuple que Petersbourg(1)". Высочайший именинник был чрезвычайно весел. Он шествие совершал взад и вперед на лошади. Воздух наполнялся восклицаниями народа. Я сам с ним кричал ура! <...> Знайте также, что я видел нещастных, которые в радостный день стояли в церкве, повеся нос, а после уверяли, что мы преждевременно радуемся. У Вас эдакие мерзавцы составляют невидимое ополчение Злодея, а у нас они гордятся, что могут явно быть ему помощниками. Их, к щастию, теперь не слушают, и потому-то победителя сделали фельдмаршалом(2) , пожаловали ему 100 т. рублей, супруга его возведена в статс-дамы, а племянница Яхонтова - в фрейлины. <...> С тех пор, как Петербург стоит, то не было еще толь радостного Александрова дня, каков он был в прошедшую пятницу. <...>

Наше ополчение в числе 12 тысяч в воскресенье на Исаакиевской площади получило одно знамя. Оно совсем готово и выступает в четверток на Псков. Вероятно, посылают его к герою Витгенштейну, к которому идет из Ревеля и 25-ти тысячный корпус, высаженный из Финляндии. Тут находится и 5 тысяч шведов(3) . <...>

Мы ждем с последним нетерпением известий от нового фельдмаршала. Сказывают, что Злодей отступил токмо на 15 верст. Ах! Кабы подоспел Тормасов, так тотчас бы решились напасть на голодную, но отчаянную сволочь. Ее беспрестанно поят вином. Медленность Кутузова основана на пощаде своих. Он доконает Бонопарте более голодом. Скажите! Какая необходимость лесть на его необъятную артиллерию? Так, несравненный Булгаков! Кутузов победит, Россия избавится, Европа воскреснет. Он задохнется от славы, он умрет от радости. Какой блаженный конец! Для него нет другой награды, кроме бессмертия. <...>

М. А. Волкова - В. И. Ланской.

3 сентября. [Тамбов]

Здесь мы узнали, что Кутузов застал нашу армию отступающею и остановил ее между Можайском и Гжатском, то есть во ста верстах от Москвы. Из этого прямо видно, что Барклай, ожидая отставки, поспешил сдать французам все, что мог, и если бы имел время, то привел бы Наполеона прямо в Москву. Да простит ему бог, а мы долго не забудем его измены. До сегодняшнего дня мы были в постоянной тревоге, не имея верных известий и не смея верить слухам. У нас дыбом стали волосы от вестей 26 и 27 августа. Прочитав их, я не успела опомниться, выхожу из гостиной - мне навстречу попался человек, которого мы посылали к губернатору, чтобы узнать все подробности. Первая весть, которую я услыхала, была о смерти братца Петра Валуева, убитого 26-го. У меня совсем закружилась голова; удивляюсь, как из соседней комнаты не услыхали моих рыданий несчастные двоюродные сестры. Дом наш невелик - я выбежала во двор, у меня сделался лихорадочный припадок, дрожь продолжалась с полчаса. Наконец, совладев с собой, я вернулась, жалуясь на головную боль, чтобы не поразить кузин своих грустным лицом. У меня защемило сердце, когда я взглянула на несчастных моих кузин. Они не получали известий от матери - ясно почему. Каждую минуту жду, что кто-нибудь из семьи приедет с горестным известием, больно видеть, как они тревожатся о матери и поминутно молятся за брата. Я не умею притворяться. Для меня невыносимо казаться веселой, когда я смертельно тоскую.