К чужому берегу. Предчувствие.

Однако проблемы множились. У короля не было денег, его монета чеканилась исключительно из меди. Корсиканцы начинали беспокоиться, так как помощь выдуманных внешних союзников явно запаздывала. Вдобавок в Аяччо разразился скандал семейного толка: Джузеппе Пьетро-Санта, проведав про то, что король приглашает его сестру не только в зал приемов, но и в собственную постель, крайне возмутился. Застав Марию Аурелию выходящей поутру из королевской спальни, он бросился в драку с самим королем, оправдывая твердость своей фамилии — «Святая Скала»!

Это событие вызвало неодобрительные пересуды по всему острову. И в ноябре того же 1736 года, не пробыв на Корсике и восьми месяцев, Теодор I покинул свое королевство будто бы для переговоров с иностранными союзниками. Генуя не преминула воспользоваться его отсутствием и призвала на помощь французов. Те высадились на острове, и Корсика оказалась полностью под контролем завоевателей.

Нейгоф тем временем занимался привычным уже для него делом — он искал денег. В Голландии несколько банков согласились снарядить три военных корабля, чтобы вернуть ему королевство, но в обмен на то, что Корсика станет их торговой базой в Средиземном море.

В сентябре 1738 года на одном из этих кораблей он вернулся на Корсику. Встреча напомнила ему времена триумфа двухлетней давности — корсиканцы были рады своему королю. Не желая повторять прежних ошибок, да и чувствуя интуитивно, что королевская карьера, скорее всего, не будет долгой, Теодор I женился на корсиканской девушке, чистосердечно подарившей ему и свою невинность, и свое сердце (первая его жена, англичанка, давно умерла). Без особого шума их обвенчали в Аяччо, в крошечной прибрежной церквушке, и свидетелем их брачного поцелуя стала Мадонучча, святая покровительница Корсики, чья статуя, украшенная цветами, взирала из стенной ниши соседнего дома прямо на церковное крыльцо.

Интуиция не обманула Теодора: французская эскадра захватила один из отставших голландских кораблей. Голландские торговые дома, посчитав, что ввязываться в конфликт с французским корпусом — просто самоубийство, отозвали помощь. Теодору опять пришлось бежать, на этот раз — в Англию. Мария Аурелия осталась на острове. В августе 1739 года у нее родилась дочь — черноглазая Джулия, любимый ребенок короля Теодора.

В 1741 году французы покинули Корсику, и партизанская война против генуэзцев вспыхнула с новой силой. В Лондоне Нейгофу удалось заручиться поддержкой английского правительства, и в 1743 году, в сопровождении двух британских кораблей, он снова высадился на Корсике — в последний раз.

Подданных, увы, уже нельзя было назвать верными. Теодор больше не был для корсиканцев героем, его долгие отлучки были им непонятны, в нем видели короля, бросившего свой народ. Сломленный духом, он решил забрать жену с малышкой и вернуться в Лондон, где, впрочем, его ждали одни долги.

Этот последний вояж оказался несчастливым. Внезапная буря разметала суденышки корсиканского короля и отнесла их на восток, в сторону Тосканы. Когда ветер стих, оказалось, что одного из них вообще найти не удается. Того, на котором плыла Мария Аурелия с дочерью и домашним скарбом… Обезумевший от горя Теодор, в одно мгновение превратившийся в старика, искал своих женщин вдоль всего тосканского побережья, рискуя попасть в руки генуэзцев, но нашел только обломки фрегата у порта Марчина на Эльбе.

Отчаявшись в поисках, не видя для себя лично уже никакого будущего, он приехал в Лондон, где вскоре попал в долговую тюрьму. Некоторые лорды навещали его там, интересуясь его яркой, полной приключений жизнью, и помогали уплатить некоторые долги. Нейгофа же мало что интересовало. Ему пришлось провести в тюрьме много лет, прежде чем все его кредиторы были удовлетворены. Когда в 1756 году его выпустили на свободу, этот человек без родины, столь фанатично полюбивший Корсику, прожил всего неделю: здоровье его было давно подорвано неудачами и треволнениями. То, что на острове уже новые поколения повстанцев произносят его имя с восторгом и благоговением, не могло ни исцелить, ни утешить его в одинокой старости. Да он, собственно, об этом благоговении и не знал…

Следы Аурелии с дочерью исчезли в морской пучине навеки. Корсика воистину стала для Теодора фон Нейгофа роковой.

5

«Когда я увидела вас, дитя мое, сердце подсказало мне, что вы и можете быть дочерью Джулии, того потерянного ребенка моей несчастной тетки. Родство очень многое значит на Корсике. И тот, кого однажды сочли родственником Бонапартов, до конца жизни может рассчитывать на их поддержку», — сказала мне синьора Летиция при прощании.

Родственники Бонапартов… Положительно, эта встреча и услышанное не давали мне даже спать ночью. Проснувшись в четыре часа утра, я в волнении откинула полог, выбралась из постели и, присев к столу в ночном платье, снова, уже в который раз, пересмотрела свидетельства: документ о крещении и скромную эмаль, на которой была изображена Мария Аурелия фон Нейгоф, урожденная Пьетра-Санта.