К далеким голубым горам

Меня охватила искренняя благодарность судьбе. Сжав отмычку в руке, я принялся скрести и отламывать кусочки камня, расширяя раскрошившееся гнездо.

Потом, спрятав отмычку, взялся обеими руками за прутья и напрягся, выдавливая их наружу. Прутья немого подались, затем уперлись. Я снова взялся за работу, но шаги в коридоре прервали ее. Я уселся на скамью, уперев локти в колени, спиной к двери. Шаги на миг остановились за дверью, пока тюремщик заглядывал в волчок, потом удалились.

И снова я вернулся к решетке. Мне бы только вытащить два, самое большое — три вертикальных стержня и один горизонтальный, и тогда я смогу пролезть… Я работал, старательно расковыривая камень. Потом попробовал один из стержней. Сила меня не подвела — стержень подался. Я нажал еще сильнее — и нижний конец выскочил наружу.

Очень осторожно я вытащил из гнезда верхний конец и бесшумно положил стержень на пол. Но второй оказался упрямее. Снова и снова я то скреб камень, то напрягался изо всех сил. В конце концов мне удалось разбить нижнее гнездо — и второй стержень лег рядом со своим соседом на пол — между мной и дверью.

Горизонтальный прут был заделан не так глубоко, да и каменные крошки сыпались при каждом движении острой отмычки. Стена была старая и легко крошилась. Но все равно к этому времени я уже весь взмок от пота, а костяшки пальцев были ободраны и сбиты. Когда мне наконец удалось вытащить третий прут, ночь уже перевалила за половину и тюрьма стихла.

Я осторожно придвинул тяжелую скамью под окно. Пожертвовал своим плащом — прикрыл им уложенные на койку кандалы и свернул, стараясь придать форму лежащего человека. Я уже поставил ногу на скамейку, когда вдруг в замке заскрежетал ключ и дверь у меня за спиной распахнулась.

— Ага! — Это был Генри Кроппи. — Попался!

Он прыгнул, собираясь схватить меня сзади, но наступил на железные прутки, а те покатились под ним. Ноги тюремщика взметнулись выше головы, и он упал.

Правда, тут же поднялся и кинулся на меня, но я уже успел повернуться и ударил его.

Кулак у меня твердый. Я угодил ему прямо в нос и почувствовал, как хрустнула кость. Он чуть не упал снова, но тут же рванулся вверх, вытянувшись, чтобы схватить меня.

Я поймал его за руку, резко завернул ему за спину и задрал вверх старым приемом, который борцы называют «хамерлок». Он заорал, я резко ударил его об пол и оглушил.

Но особой выгоды мне это не дало. Конечно, дверь открыта, можно кинуться в коридор — но так я доберусь лишь до очередной тяжелой двери и очередных охранников. Нет, только в окно…

Вскочив на скамью, я протиснулся между прутьями решетки и подтащил вверх ноги — а позади слышались стоны, кашель, плевки и лязг цепей.

Я глянул вниз — сердце оборвалось. Стена, на которую я возлагал все свои надежды, находилась не меньше чем в двадцати футах внизу, а в ширину имела едва пару футов. Можно спрыгнуть и попасть на нее, но куда больше шансов, что я с нее соскользну. Я на миг заколебался. Соскользну — значит, упаду не меньше чем с тридцати футов… Я поднял глаза кверху.

Свес крыши находился в каких-нибудь четырех футах над верхней кромкой моего окна. Вцепившись в решетку, я вывернулся спиной наружу, к ночной темноте, и, перехватываясь руками, стал на внешний подоконник. А потом, придерживаясь одной рукой, второй потянулся кверху. Отпустил стержень, рванулся — и вцепился в край крыши. Очень осторожно подтянулся кверху, переполз через край и, тяжело переводя дыхание, застыл на свинцовых полосах кровли.

С меня лил пот. Я вытер руки об одежду и кое-как пополз по крыше. Она была мокрая, страшно скользкая, если я начну сползать, то надежд у меня никаких — кроме верной смерти на камнях в добрых шестидесяти футах внизу.

Передвигаясь ползком, я добрался до дальнего конца здания. А там, прямо подо мной, оказалась еще одна свинцовая крыша — всего на шесть футов ниже. Я перевалился через край и пробежал вдоль конька той, нижней крыши не меньше пятидесяти футов. Там нашлось маленькое чердачное окошко, я торопливо ощупал его. Старая деревянная рама давно сгнила, я сумел выдавить ее — и оказался в каком-то пустом помещении, пропитанном затхлым духом давно застоявшегося воздуха. Через второе окно проникал тусклый свет. Я пересек чердак и, открыв дверь, оказался в коридоре.

Если я все еще в пределах Ньюгейта, это, по-видимому, жилые помещения тюремщиков. Но мне казалось почему-то, что это здание — просто соседнее с тюрьмой. Дверь в конце коридора была закрыта и заперта. Я мог бы справиться с ней — если время позволит… Резко развернувшись, я кинулся в другой конец коридора, где было окно. Через мгновение меня снова охватил холодный ночной воздух, снова лицо ощутило морось мелкого как туман дождя, а я снова оказался на свинцовых полосах очередной крыши.

Чуть подальше, уже на следующей крыше, я заметил мансардное окно — и быстро двинулся в ту сторону. Время утекало, а мне надо уйти подальше, добраться до Саутуорка и попасть в дом Брайана Темпани, где меня ожидают лошади.

Я перебрался с одной крыши на другую, продвигаясь к тому окну. Оно было приоткрыто!