К далекому синему морю

Любой пулемет подобен блондинке валькирии, с его-то мощью и силой, равной тактико-техническим характеристиками дочерей хевдингов, взятых Одином к себе в свиту. Шелест протягиваемой ленты и блеск патронов так же прекрасен, как и шелк светло-золотистых, сверкающих пшеничными колосьями на солнце волос. Отдача во время очередей, сотрясающая все тело, не равна ли усилиям мышц богинь войны, перекатывающихся под кожей, закрытой сверкающими доспехами?

Морхольд рванул влево, не успевая перехватить ускользнувшую от него парочку черно-серых тощих птеродактилей, что-то каркающих друг другу. Но сосед-стрелок выручил, подстраховал, срезал обоих тварей одной очередью, заставил кружиться и скользить вниз двумя темными, брызгающими алым, болидами. Чуть проглянувшее через тучи солнце мазнуло по черным стволам соседнего боевого поста, уже возвращавшимся назад. Поста, стрелявшего с точностью снайпера.

Любую «снайперку», даже крупнокалиберную, Морхольд заслуженно равнял с тонкой и опасной восточной брюнеткой. Ствол, такой же длинный и идеальный, как ее ноги, приклад, аккуратный и удобный, точь в-точь, как и то, что ниже спины. Ну, а уж если говорить о моменте самого выстрела… – и сравнивать? Морхольд усмехнулся, подумав, а если бы кто сейчас смог прочитать его мысли? За кого приняла бы его такая незаурядная личность? Верно, за кровожадного и озабоченного маньяка. Но стесняться этого не стоило. Совершенно.

ПКТ загрохотали гуще и чаще: вынырнув откуда-то сверху и сбоку, опасно и близко, на дирижабль заходило целое звено из трех крыложоров. Белые раскаленные нити потянулись к ним, рассыпаясь сотнями кипящих капель от разлетающихся после попаданий пуль. Ленты, шелестя и позвякивая, распадались на звенья, с лязгом собравшиеся у ног Морхольда в уже приличных размеров кучку.

Да, Морхольд не стеснялся самого себя. Да, он на самом деле любил свое дело. И другого себе не хотел. Войну можно любить в разном виде. Пафосную глянцевую картинку он не воспринимал уже в детстве. В отличие от редких и правдивых разговоров по душам со старшими, бывавшими на ней, настоящей. И сейчас, стреляя по крылатым образинам, и позавчера, убивая грабителей, спасших его только из-за вещей и неделю назад, прорываясь с Дарьей через Отрадный, Морхольд, скрипя зубами от боли и усталости, все равно чувствовал себя на своем месте. Это просто была его настоящая жизнь.

Патроны закончились практически одновременно с целями. Последнюю, трусливо удиравшую за светлые облачка, расстреляли из чего-то ручного, похожего на ружье самого Морхольда. Красиво и беспощадно, тут же влепив следующий выстрел, стараясь не просто убить, а снести к чертям собачьим голову с вытянутой и не такой уж крепкой шеи. Морхольд, порыскав в поисках врага, выдохнул, отпустив штурвал из совершенно мокрых ладоней. Откинул капюшон, задрал очки на лоб, наслаждаясь холодным воздухом. И отдыхом. Вполне заслуженным отдыхом.

Вот сейчас он примирился с небом. С его простором и свободой. И его, вот и смешно, и грешно, примирило нападение глупых голодных мутантов. То, как он смог вернуть себе силу оружия, пороха и огня. То, как он оказался почти равен пилотам и их умению водить воздушные суда.

Жуть, высунувшись из отворота куртки, диковато осмотрелась. Бедная зверушка, явно нагадившая у него за пазухой, приходила в себя.

– Чшш, – Морхольд погладил Жуть. – Все в порядке. Спи дальше.

Жуть спать не собиралась, несомненно ожидая еще одного подвоха в виде грохота и пороховой вони. Забралась к нему за спину, вцепившись в разгрузку, тихо засопела-засвистела прямо в ухо. И тут же дернулась от неожиданности, больно проколов когтями все слои одежды. Зверушку испугал хрипло каркнувший динамик, ранее не замеченный. Внутренняя радиосвязь, прямо магия какая-то.

– Все целы, – Кликман казался очень довольным. – Не спрашиваю, а говорю, что все целы. Мы не подпустили ни одну из пташек. Молодцы!

– Спасибо, – Морхольд нажал на клавишу обратной связи. – Отстегиваться?

– Нет, – в динамиках раздался женский голос, – пока рано. Классно стрелял, сосед.

О как, пулеметным снайпером оказалась женщина. И вряд ли инженер.

– Ты тоже молодец, – Морхольд улыбнулся, – красава, че…

– Хватит трепаться, – Кликман усмехнулся. Хотя в динамике это прозвучало кваканьем, смешанным с бульканьем. – Проверьте боезапас. Сейчас каждому принесут дополнительные ленты. Впереди «лысянка».

– Чего? – переспросил Морхольд.

– То самое место, о котором тебе рассказывали, – ответил Кликман, – где водятся драконы. Их нельзя подпускать ближе десяти метров.

– Что у них?

– Кислота, – отозвалась соседка. – Сейчас… вон, посмотри вниз.

Морхольд посмотрел. Пришлось нацепить очки. Его единственный рабочий глаз крайне жестоко отстегал ветер, лихо ворвавшись в щели гондолы. Слез сейчас еще не хватало, угу.

Почему «лысянка», стало ясно сразу. Пустая огромная плешь, предвещающая степь, небольшие пролески где-то далеко по ее краям. Действительно, очень напоминало лысую макушку, окруженную редкими волосами.