К дальним берегам

Она проигнорировала его слова, пытаясь настойчиво вернуться к прежнему разговору:

– Уверяю вас, сэр, я ни за что не буду искать вашего покровительства, если мой дядя умрет. Я сяду на первый же корабль, идущий в Англию, и вернусь в приличное общество! Так что вы будете иметь надо мной власть чрезвычайно недолго – и это в лучшем случае! Почему бы вам не позволить теперь мне уйти? Ведь имеется множество других девушек, которые с удовольствием будут вас ублажать и которые пойдут на это добровольно! Почему вы выбрали меня?

Синклер надвинулся на нее, в его глазах снова засветился странный огонек, а губы скривила блаженная улыбка. Элизабет отступала до тех пор, пока за спиной не оказалась обитая розовой с серебряными разводами материей стена. Он удовлетворенно посмотрел вокруг и наклонился, чтобы погасить свечи, горящие на ночном столике позади него. В комнате стало сумрачно.

Синклер потянулся к ее волосам.

– Почему я выбрал тебя, моя крошка? Потому что ты прекрасна. И потому что в тебе есть что-то дикое. Под твоей пристойной, благородной внешностью скрываются какая-то странная неукротимость и страсть. О да, я вижу это очень ясно. Я почувствовал это с самого начала, возможно, впервые, когда вы встретились с Александром Бурком в моей приемной в тот день, не знаю. Но я твердо знаю, что ты поразила меня и очаровала с самой первой нашей встречи. Так что я тебя хочу – и сегодня я тебя буду иметь. – Он облизал языком уголки губ. – А что касается твоего заявления об отъезде после смерти дядюшки, то, знаешь ли, я могу сказать тебе только одно: ты очаровательно глупа. Ты забыла, что я выполняю обязанности главы британского посольства в Калькутте. Для меня самое простое дело дать указания, чтобы ни один капитан не брал тебя на борт своего корабля. – Он снисходительно улыбнулся. – Неужели ты серьезно веришь в то, что я разрешу тебе уехать прежде, чем смогу насладиться тобой сполна? Смешно! А у меня есть предчувствие, моя крошка, что день, когда ты мне надоешь, наступит еще очень не скоро.

– Нет! – закричала Элизабет.

Она в диком порыве проскользнула мимо него и устремилась к двери, но Синклер с необыкновенным проворством прыгнул за ней, его жирные руки обвились вокруг ее тела и увлекли на кровать. С тяжелым кряхтением он повалил девушку на спину и взгромоздился сверху, его глаза казались безумными, а из углов рта текли струйки слюны. Элизабет изо всех сил колотила его в грудь.

– Ах, так ты любишь грубость? – спросил он нежно и с этими словами наотмашь ударил ее по лицу ребром ладони. Теперь они сплелись в безнадежной схватке в клубок рук и ног, его внушительный вес вдавил ее в перину, но она все еще продолжала сражаться и рыдать. Его жирный слюнявый рот жадно впился в ее шею, а крючковатые руки жестоко и болезненно сжимали грудь. Задыхаясь, он шептал ей всякие непристойности, она чувствовала его горячее дыхание на своей шее, но все еще безумно сражалась. И вдруг Элизабет подняла колено и ударила его в пах со всей силой, на которую была в тот момент способна. Синклер взвыл от боли и скатился с нее, его лицо исказила гримаса.

Элизабет вскочила на ноги с быстротой молнии, инстинктивно, не раздумывая, оглянулась вокруг в поисках какого-нибудь оружия и схватила тяжелый серебряный подсвечник. Не дожидаясь, пока Синклер дотянется до нее руками, она ударила его со всей силой отчаяния и гнева. Синклер, упав на кровать, неподвижно застыл.

Элизабет с ужасом увидела, что по голове майора потекла темная струйка крови. Судорожно вздохнув, она склонилась над ним, поднесла дрожащие пальцы к его носу. Дыхание было слабым, но все же он дышал. Благодарение Богу, что она не убила его! Однако надо было торопиться. В любой момент он может прийти в себя. Путаясь в складках, она освободилась от темно-фиолетового пеньюара, натянула платье, валявшееся на полу, завернулась в свою шаль и бросилась к двери.

В коридоре было темно, как в пещере. Элизабет осторожно пробиралась вдоль каменной стены, дрожащими руками нащупывая перила. Один раз споткнулась, но, к счастью, толстый ковер на полу поглотил звуки. Она двигалась с нервозной поспешностью сперва по ступеням, потом через комнаты, прошла через сумеречную, полную таинственных теней гостиную и наконец добралась до тяжелой входной двери. На пути ей никто не встретился. Ее начала охватывать паника, она изо всех сил сдерживалась, чтобы не вскрикнуть. Наконец Элизабет с размаху налегла на дверь и выскользнула в ночь.