К истокам Руси

Говорю: «Славист не мог бы… славист бы себе не позволил…», а сам своими ушами слышал и был удивлен, как славист В.Н. Топоров, в учености которого я никогда не сомневался, с высокой московской академической трибуны провозгласил отца Ахмеда бен Куя, так сказать, эпонимом города Киева и, само собой, охотно пишет о «хазарском периоде русской истории» в связи с этим «киевским письмом» (Топоров В.Н. Язык и культура: об одном слове-символе // Балто-славянские исследования. 1986. М., 1988. С. 10).

А был ли «хазарский период»? Или нас опять потчуют преувеличениями чего-то одного за счет остального? Реально имело место данничество, но ведь данничество могло осуществляться в приграничной полосе и оккупации не предполагало. Историки знают эти вещи лучше, хотя объективные сведения о той эпохе вообще скудны. Тем более нет оснований выдавать свое собственное (порой – противоречивое) понимание за действительное положение вещей, то есть говорить один раз – об основании Киева хазарами (Golb – Pritsak. P. 20), но ср. другой раз там же: «Поляне основали (или завоевали) Киев не ранее XIII века» (Ibid. P. 50), потом снова – о «хазарском правлении в Киеве» (Ibid. Р. 71).

Сомнительно, чтобы все так было в действительности. А был Киев разноплеменный, как и должно было быть торговому городу на таком перекрестке путей. И селились в нем с незапамятных времен иноплеменные колонии – из деловых людей, а то и пленников. Существовала в Киеве, например, армянская колония (Stownik starozytnosci stowiariskich. Т. II, Wroclaw, etc. 1965: Kijow, stolica Rusi (H. Lowmiariski). С 407), хорошо известен факт существования древнекиевской еврейской колонии, известно и место ее – на запад от киевской Горы, в западной и южной части Копырева конца, ср. там Жидове/Жиды (Ипат. летоп. под 1124 г.), наконец, известные Жидовские ворота, они же Львовские (Толочко П.П. Древний Киев. Киев, 1976. С. 62), через которые шла древняя торговая дорога на Львов и в Центральную Европу. Предполагают, что была в Киеве и польская колония у Ляцких ворот (Stownik starozytnosci stowiariskich… С. 409). Наконец, замечательно наличие в Киеве особого района под названием Козаре, упоминаемого «Повестью временных лет», на Подоле, то есть в противоположной стороне от Львовских ворот и Копырева конца, где специально селились в те времена евреи. Есть ли основания считать всех этих евреев хазарскими, как это уверенно делают издатели «киевского письма» Голб и Прицак? Не благоразумнее ли впредь до новых аргументов развести эти понятия – «хазарское» и «еврейское» в Киеве – тем более что явная географическая и экономическая ориентация на европейскую Львовскую дорогу позволяет предполагать в киевской колонии ашкеназских, то есть европейских, немецко-славянских евреев. Как видим, слишком решительные утверждения о «хазарской администрации» в Киеве, о «хазарском периоде русской истории» и, в конце концов, – «о хазарских евреях» в Киеве в значительной своей части рискуют оказаться мифом. а вся реальная история разноплеменных отношений в рамках Киева протекала, прежде всего, на славянском фоне.

Возьмем тот же Копырев конец, для которого в книге Голба – Прицака дается вымученная этимология – от тюркского племенного имени Kabar (Golb – Pritsak. P. 56 – 57), тогда как здесь возможна лишь целиком славянская этимология – от названия пахучего растения слав. *киругъ, русск. купырь, ср. также слав. *коргъ, укр. копер, -пра «укроп» (Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд. Вып. 12. С 26 – 27; вып. 13. С. 115-116).

Назрела вполне насущная научная необходимость трезвого пересмотра того, сколь основательны вообще эти тенденции сеять сомнения относительно всего славянского в Киеве, будь то имена самого Киева и киевских мест или, скажем, киевская легенда о трех братьях – основателях города. Археология и топография Киева подтверждают легенду о трех братьях (Брайчевський М.Ю. Коли i як виник Ки́їв. Ки́їв, 1963. С. 93; Slownik starozytnosci slowiariskich… С. 406: Wt. Kowalenko. Kij, Szczek i Choriw). Сравнение с другими славянскими языками и культурами тут тоже еще далеко не использовано, например типологически любопытный факт, что в древней Польше в седую старину выдвинулся человек по имени Piast, собственно, «пест, то, чем толкут», ставший родоначальником первого княжеского дома. Пяст, как известно, был крестьянином и имя имел «chłopskie», как пишет Брюкнер (Bruckner A. Słownik etymologiczny języka polskiego. W-wa, 1957. C. 405); наш Кий, по дошедшим через начальную летопись сведениям, видимо, был вначале «перевозник» на Днепре. Простые занятия этих людей, простые, некняжеские прозвища Дубинка, Пест перекликаются между собой, вызывая у нас ощущение отнюдь не легендарного правдоподобия, биографичности.