К истории русского футуризма

Борис,
  радость снова и снова.
Помнишь, я тебе писал
  в конце 42-го:

«Мы отобрали Котельниково,

  отберем Конотоп.
Глядите все –
  вот какую блямбу
хераус-готу
  готовит
    новый год!»

Все сбылось буквально.

И многое другое и далее,
о чем можно только мечтать
в новогоднее гадание.

О вы, надежды яровые,

и славы пурпур и висон!
Уже за Днепром мерещится Киев
и весь в акациях
  товарищ детства – мой Херсон.¹⁴

19–09–43.

Скорей гони
  дубиной в домовину
фальшиста-висуна
  горбатую свастину…

1943.

(«Московские встречи». Москва, 1943)

6/6 – 44 г.

Такого ада
  не придумать трем Дантам,
такой канонады
  не нагрохать трем Бахам,
какие набухали
  бошам раскрошенным
в ландах Нормандии –
ГУР-Р-Р,
  ГА

ЛЛЫ – ГАЛА – ГА!

Будет валандаться!

  Бандитские банды
  германов, фрицев
    гони в фатерланды.
В зверстве изверься
  гиена Германия!
ГУР-Р-Р,
  ГАЛЛЫ – ГАЛА –ГАХ!

И воют предсмертно

  сирены горланные, –
геены,
  сиреневой смерти
    во весь горизонт
      разверсты
провалы –
        ГУР-Р-Р,
      ГУННЫ –
ГУЛЫ – ГУХ!

(Москва, август 1944 г.)

Воспоминания о Маяковском и футуристах *

Я думаю, что мои воспоминания должны представлять интерес по различным причинам. Одна из них та, что я был соратником и очевидцем всех первых выступлений В. В. Маяковского; не знаю, найдёте ли вы сейчас в СССР ещё такого человека. Остался один – Д. Д. Бурлюк – в Америке, да Василий Каменский, который прикован к постели.¹

Другая причина – мы очень много выступали с ним вместе публично. А первые выступления В. В. Маяковского мало известны, потому что свидетелей осталось мало.

И вот я поэтому начну с самого начала, с первого знакомства. Познакомил меня с Маяковским Давид Бурлюк в начале 1912 года. Вскорости, при встрече со мной в феврале 1912 года, Бурлюк сказал:

– Художники «Бубнового валета» устраивают диспут, но я боюсь, что он не состоится за отсутствием оппонентов. Прошу Вас и Маяковского выступить в этой роли.

Мы согласились. Мы были оппонентами по назначению. Маяковский говорил в стиле пропагандистском.

(В дальнейшем, в начале 1913 года он перешел на амплуа агитатора.)

Здесь он говорил: «Искусство связано с жизнью народов. Меняется эпоха, меняется искусство. Поэтому нельзя огулом отрицать или восхвалять новое течение в живописи, литературе. Надо разобраться в нём». Я выступал более резко, задавал публике и художникам, сидевшим в президиуме, коварные вопросы, словом, оживлял вечер. Бурлюк был доволен. Диспут состоялся.²

В дальнейшем Маяковский развил этот способ проведения докладов, диспутов, он много острил, читал разные стихи, задавал публике вопросы, отвечал на записки и реплики, в чём был большой и неповторимый мастер. Он моментально отвечал и попадал всегда в лоб. Промахов не делал. Он был снайпером остроумия.

Теперь я хочу сказать о втором нашем выступлении. Это – февраль <19>13-го года, тоже на диспуте, который устроило общество художников «Бубновый валет».³

Там меня особенно поразило то, что я воочию, так сказать, лично убедился, увидел силу голоса Маяковского. В никаком другом случае в этом нельзя было убедиться. Почему? – вы поймете дальше.

Маяковский сказал мне: «Пойдем, испортим им диспут за то, что они долго морочили нам голову и обманули нас; обещали издать наш сборник „Пощёчина общественному вкусу“». – (Но потом бесконечно затягивали, пока, наконец, не нашлись настоящие люди – лётчик Кузьмин и музыкант Долинский, которые и издали.) – «Пойдём на диспут и покажем им, с кем они имеют дело».

Пошли. Сперва выступил какой-то скучный докладчик. Он читал по рукописи чужой доклад. Потом – Максимилиан Волошин (из журнала «Аполлон») говорил об изрезанной картине Репина «Убиение Иваном Грозным своего сына», доказывал, что художник перешёл границы искусства, что это не искусство, а анатомический кабинет и т. д.

Начались прения. Взял слово Маяковский и сказал, что «Бубновые валеты» пригласили себе в защитники старенького эстета из «Аполлона» (а «Бубновый валет» – это молодые, здоровые, должны были представлять новое искусство, самое левое). Маяковский закончил свое выступление слегка изменёнными строчками из басни Козьмы Пруткова:

Коль червь сомнения залез тебе за шею,
Дави его сама, а не давай лакею.⁴