К югу от границы, на запад от солнца

– Мне всю жизнь казалось, будто я хочу сделаться другим человеком. Меня все время тянуло в новые места, хотелось ухватиться за новую жизнь, изменить себя. Сколько их было, таких попыток. В каком-то смысле я рос над собой, менял личность. Став другим, надеялся избавиться от себя прежнего, от всего, что во мне было. Всерьез верил, что смогу этого добиться. Надо только постараться. Но из этого ничего не вышло. Я так самим собой и остался, что бы ни делал. Чего во мне не хватало – и сейчас не хватает. Ничего не прибавилось. Вокруг все может меняться, людские голоса могут звучать по-другому, а я все такой же недоделанный. Все тот же роковой недостаток разжигает во мне голод, мучит жаждой. И их не утолить, не насытить. Потому что в некотором смысле этот недостаток – я сам. Вот что я понял. Сейчас я для тебя готов стать другим человеком. Мне кажется, я смогу. Это непросто, конечно, но я постараюсь. Может, получится. Но скажу честно: все может повториться. Я опять могу сделать тебе больно. Разве можно тут что-то обещать! Когда я говорил, что у меня нет права, я как раз это имел в виду. Не уверен, что переборю эту силу.

– И ты все время пытался укрыться от нее?

– Выходит, пытался.

Рука Юкико по-прежнему оставалась у меня на груди.

– Бедный!

Ее голос звучал так, как если бы она зачитывала надпись, которую кто-то изваял на стене крупными буквами. Может, на стене и правда это было написано? – мелькнуло в голове.

– Честно, я не знаю, что тебе сказать. Уходить я точно не хочу. Но верный ли это ответ? Не знаю. У меня даже нет уверенности, могу ли выбирать, что ответить. Юкико, ты мучаешься. Я вижу. Руку твою чувствую. Но есть что-то совсем другое, чего нельзя увидеть и почувствовать. Называй как хочешь: ощущение, вероятность… Оно просачивается в меня откуда-то, опутывает изнутри. Живет во мне. Это не мой выбор, и я не в состоянии дать на него ответ.

Юкико долго ничего не говорила. В ночи под окном время от времени погромыхивали грузовики. Я выглянул на улицу, но ничего не увидел. Передо мной лежали только безымянное пространство и время, соединявшие ночь и рассвет.

– Мне хотелось умереть, пока все это тянулось, – начала она. – Я не пугаю тебя, нет. Просто говорю все как есть. Я не раз думала о смерти, так мне было одиноко и тоскливо. Вообще-то умирать совсем не тяжело. Представь, что из комнаты медленно выкачивают воздух. Со мной примерно то же самое происходило – постепенно пропадало желание жить дальше. В такие минуты к смерти не так серьезно относишься. Я даже о детях не думала. Что с ними будет, если я умру? Почти не думала об этом. Вот до чего дошла в этом своем одиночестве. Тебе, наверное, этого не понять. Что я чувствовала, что думала, что могла с собой сделать. Вряд ли ты всерьез об этом задумывался.

Я молчал. Юкико убрала руку с моей груди и положила себе на колени.

– Но я не умерла. Осталась жить. Думала, что приму тебя, если ты когда-нибудь захочешь вернуться.

Вот и не умерла. И дело не в том, кто на что право имеет, не в том, верно это или нет. Может, ты вздорный, может, никчемный. Может быть, ты опять сделаешь мне больно. Разве в этом дело? Ты ничего не понимаешь.

– Да, наверное, я ничего не понимаю.

– И ни о чем не спрашиваешь.

Я открыл было рот, но не нашел что сказать. В самом деле, я никогда ни о чем ее не спрашивал. Почему? Ну почему, черт возьми?

– Теперь ты сам будешь решать, что ты вправе делать. Или мы. Может, как раз этого нам и не хватало. Нам казалось, мы вместе так много сделали, так многого добились, а на деле не добились ничего. Все у нас шло чересчур гладко. Слишком счастливы были. Ты так не думаешь?

Я кивнул.

Юкико сложила на груди руки и посмотрела на меня.

– Знаешь, раньше я тоже видела сны, у меня были мечты, фантазии. Но в один день все кончилось, пропало. Еще до того, как мы с тобой встретились. Я их убила. Убила и выбросила по собственной воле. Так вырезают из тела отработавший свое ненужный орган. Правильно ли я сделала? Бог знает. Но тогда я не могла иначе поступить. Иногда мне снится сон. Будто кто-то принес мне то, что я выбросила. Снится все время одно и то же: какой-то человек держит это в руках и говорит: «Вы тут потеряли кое-что». Вот такой сон. Я была с тобой очень счастлива. Ни на что не жаловалась, и мне больше ничего не было нужно. Но несмотря на это, меня всю дорогу что-то преследует. Просыпаюсь ночью вся в поту. Меня не отпускает то, что я отбросила от себя, от чего отказалась. Так что не только с тобой такое. Не тебе одному приходится избавляться от чего-то, что-то терять. Ты меня понимаешь?

– Кажется, понимаю.

– Ты снова можешь сделать мне больно. Не знаю, как я буду реагировать в следующий раз. Хотя, может, в следующий раз это я сделаю тебе больно. Мы ничего не можем обещать. Ни ты, ни я. Но я все еще тебя люблю. Вот и все.

Я прижал ее к себе, погладил по волосам.

– Юкико, давай завтра начнем все сначала. У нас должно получиться. Сейчас уже поздно. А завтра – новый день. Вот и начнем.

Юкико внимательно посмотрела на меня и сказала:

– Ты так ни о чем и не спрашиваешь.