К югу от Вирджинии

Аккуратный старичок по имени Иероним – имя было вышито желтой ниткой на кармане его опрятного синего комбинезона – ловко поменял оба замка, проверил задвижки и собачки, брызнул из медной масленки внутрь стальных механизмов. Протянул Полине ключи:

– Эти вот, на медном карабине – от входной, вот эти – от двери в сад. – Иероним улыбнулся, округлив розовые фарфоровые щеки. У него были белые усы, похожие на колючую зубную щетку.

Оставшись одна, Полина заперла обе двери, поднялась в спальню, села на кровать. На стенах лежали полосатые тени от жалюзи, от паркета пахло нагретой мастикой и пылью. Лорейн Андик так же разглядывала эти тени, вдыхала запах теплого дома. Полина подняла взгляд, с потолка из пятна выглянул хитрый турок, там, в углу когда-то протекла крыша. Там чердак, оттуда Лорейн слышала какие-то звуки, – Полина пыталась вспомнить, кто ей говорил про звуки с чердака. Майор?

Полина тихо встала, разглядывая потолок, прошла к двери. Где-то должен быть люк наверх, на чердак. Лорейн слышала звуки, а потом исчезла, уехала, бросив все. Все оставила и уехала. Уехала?

Полина зашла в ванную, там тоже не было люка. А может, эта Лорейн полезла на чердак? Может, эта любопытная Лорейн, услышав эти чертовы звуки, нашла люк и забралась наверх? Полина села на край ванны.

– Господи, – прошептала она. – А вдруг она…

У Полины прошел холод по спине, тут же полезли в голову высохшие мертвецы с черными дырами глазниц, забытые покойники, случайные мумии, – вспомнилась нью-йоркская история про старушку, которую нашли через месяц, бедняга так и сидела в кресле с чашкой чая.

Но запах! Полина втянула воздух: в ванной пахло сырым мылом, еще чем-то парфюмерным. Она вернулась в спальню, настороженно, как охотничий пес, пошла кругами, стала принюхиваться. Пахло мастикой, старым деревом, горьковато тянуло сухой плесенью. Полина распахнула встроенный шкаф, мускусный дух мастики усилился. Над верхней полкой в потолке она разглядела квадрат люка. Из люка торчало кольцо с обрывком толстой веревки. Полина сжала кулаки, она стояла в полутемном шкафу среди вешалок со своими блузками и разглядывала квадрат люка. «Нужно просто принести стул, забраться и потянуть за кольцо. Сейчас принесу фонарик, встану на стул, открою люк. Просто загляну, даже не буду залезать». Воображение нарисовало балки, тусклый луч шарит по старым доскам, изнанка крыши, ржавые гвозди, с темных балок свисает серая паутина, в углу старые картонки, коробки, чердачный хлам, клочья пыли, луч натыкается на кучу какого-то тряпья, похоже на выброшенную одежду, в лохмотьях что-то белеет, матово и округло, луч останавливается, теперь уже можно разглядеть спутанные волосы.

Полина выскочила из шкафа. Не отрывая взгляд от потолка, осторожно обошла вокруг кровати. Сердце ухало где-то под горлом. Ладонью вытерла влажный лоб. Полина откровенно себе призналась, что не сможет залезть на чердак, не сможет даже приоткрыть люк. Ей послышался шорох, тихий, словно кто-то царапал по дереву, потом тихий стук. Она перестала дышать. В дальнем углу сознания кто-то прошептал: «Вот так, дорогуша, и сходят с ума». Между лопаток скользнула вниз горячая капля.

Стук повторился, теперь громко и отчетливо. Тук-тук, тук – два вместе, последний после паузы.

Полина на цыпочках вышла из спальни, остановилась перед ванной. Стук раздался снова. Теперь стало ясно, это внизу, снаружи. Кто-то стучал в дверь. Полина тихо выругалась, сбежала по лестнице.

– Кто? – голос получился сдавленный, сиплый. Она повторила строго и громко: – Кто там?

– Это я…

– Кто – я? – Полина прижала ухо к дверной щели.

– Михаэль… – после паузы. – Ленц.

Полина растерялась, провела рукой по волосам, щелкнула задвижкой.

– Чего тебе? – распахнув дверь, спросила она. – Замок поменяла, вот! – она указала на блестящие фальшивым золотом новенькие ручки. – Чего еще?

Тон выходил хамоватым, Полине казалось, что получается это почти непроизвольно. Михаэль потрогал пальцем стальную собачку, латунные винты в косяке.

– Да, хороший. Надежный замок…

Полина скрестила руки на груди, вопросительно уставилась на мальчишку. Он встретился с ней глазами и тут же отвел взгляд.

– Можно мне зайти? – Ленц смотрел куда-то в сторону, часто моргая длинными ресницами. На скуле проступил румянец.

«Как от мордатого шерифа с тугой шеей мог родиться эдакий херувим, – подумала вдруг Полина, – тут родства не более чем между топорным гаучо с фрески Сикейроса и воздушным пажом с полотна Боттичелли».

– Ну? – Полина захлопнула дверь. – В чем дело?

Спросила холодно, почти враждебно. Тут же с досадой подумала: «Что со мной? Почему я не могу говорить нормально, это же мальчишка, просто ребенок! Ну хорошо, не ребенок, – подросток».

Михаэль присел на угол дивана, сцепил пальцы рук. Полина опустилась в кресло, тут же встала:

– Хочешь соку? Есть апельсиновый.

Мальчишка торопливо кивнул, быстро взглянув на нее.

Полина вернулась с двумя потными рыжими стаканами, протянула один Михаэлю.