К Лоле

Путь до Домодедово занял больше, чем я предполагал. Хорошо, что в запасе было лишних полчаса. Оказавшись в здании аэропорта, я заплутал и запутался. Не ко времени захотелось в туалет. После туалета я стал соображать шустрее и вскоре обнаружил хвост очереди, где к моему рейсу примешались направляющиеся в Киев. По лицам и отсутствию многочисленного багажа киевский контингент подходил мне как нельзя лучше, но на сто какой-то там странице торопливой в данный момент исповеди неужели у кого-то еще могут возникнуть сомнения, что меня частенько заносит не с теми и не туда. Внешность истинных попутчиков мне не понравилась, их грязноватые халаты вызывали брезгливое чувство, но, когда мы вошли в самолет, выяснилось, что кочевников с чудовищными баулами среди нас не так уж много — все они заняли одну часть салона, пошумели, рассаживаясь, и затихли — наверное, принялись молиться под нарастающий вой турбин.

Усиленно напрягая память, не могу вспомнить своих самолетных соседей. Кто был слева, кто был справа — абсолютный пробел. Важное воспоминание осталось без обрамления, хотя оно вряд ли нуждается в дополнительном орнаменте. Есть вещи неизменные, в какой бы скромный или, наоборот, пышный контекст их ни помещали.

Самолет оторвался от взлетки, и Москва стала медленно теряться в облачной рванине.

Люблю, когда меня везут. Да еще по воздуху. Говорят, старики боятся летать на самолетах. Мне возраст никогда не будет помехой. Разве что финансовое положение подкачает. Я давно уже понял, что Лола нужна моим глазам, знал, что настала пора ехать. Все про себя решил, просто не было денег. Ведь держась за Волос Александры, до цели не долетишь. Пришлось для начала поразгружать на овощной базе вагоны с капустой.

Самолет приземлился в Самарканде в три часа дня по местному времени. На моих часах было двенадцать минут первого — забавная ситуация, когда часы одновременно спешат и отстают! Машина времени, в которой мы летели, оказалась еще и машиной погоды, заменившей холодные московские утренники на теплый, почти жаркий солнечный полдень в Средней Азии. Фантазируя однажды, я был прав. Впервые я помыслил о Самарканде давно, без малого год назад, но, с другой стороны, в книгве все всегда рядом: все встречи и прощания ладно уложены в картотеку мгновений. Переверни обратно пригоршню страниц — и вот оно, первое свидание с Лолой. Энное количество строк спустя — второе, и о нем даже сохранилось свидетельство в виде четвертинки тетрадного листа, которую я разыскал в бумажнике и вынул на свет, чтобы в тысячу первый раз прочитать заученное наизусть, но всякий раз ожидающее подтверждения: «Самаркандская обл., г. Нурабад, ул. Авиценны, 37–29, Хатамовой Л. Ш.»

Смуглый жизнерадостный милиционер с большой фуражкой на маленькой голове объяснил мне, что в Нурабад путь долог: междугородный автобус, четыре часа пути. Тогда я решил сначала найти ночлег. Поспешно сел в медленно наполнявшийся людьми транспорт до центра города и долго ждал, пока не соберутся бредущие с разных концов с черепашьей скоростью пассажиры. Когда на всей площади не осталось ни одного человека, водитель закрыл двери, запел и включил двигатель. Мы покинули аэропорт, проехали по виадуку, потом под мостом и оказались в песчаной пустыне. Возможно, более всего удивленный тем, что я наяву нахожусь в местности, куда в течение долгого времени залетала способная отделяться от тела суть, я замечал только то, что узнавал, замечая, таким образом, очень мало. Сухие деревья, тянущийся слева вдоль дороги рыжеватый холм, торчащие из земли веточки — все мало походило на территорию мечты. Только одиноко расположенное в середине безукоризненно-голубого небесного пространства круглое облачко содержало в себе намек на что-то исключительное. Я опустил мысленный перпендикуляр из центра облака вниз и впервые увидел город. И, как мне показалось, его Хозяина.

Однородный с песками, в чьем желтом кольце он жил и дышал, более серый с лица, чем они, имеющий больше званий и прав, чем все его обитатели, бирюзовыми куполами подпирающий небо, он словно давал, остановив на пришельце испытующий взгляд, малое время на выбор: кем ты войдешь — гостем или нелегалом.

Вот куда мысль привела меня обманными путями. В место иное, чем наши железобетонные джунгли. Туда, где даже электричество — старик, и каждое десятилетие вычитает из его яркости по десять свечей. Туда, где ветхость возводит рябящий заслон, непроницаемый для обласканного Европой взгляда.

Только когда мы въехали на первую улицу, выраженная куполами небесная мощь поднялась над головой и скрылась: я увидел вокруг банальные светофоры и троллейбусы, и наваждение спало.

Если в гостинице не заглянут в мой паспорт, я поселюсь анонимно или под каким-нибудь псевдонимом: Бархат, Кочет, Имруулькайс — для того, например, чтобы разведка в виде вездесущего круглого облака не донесла преждевременно о моем приезде.