К морю Хвалисскому (СИ)

Подобное поведение не могло не рассердить Кары. Вне зависимости от того, какие чувства испытывал его хозяин к княжне, черный жеребец, так же, как и Тарлан, давно искал любви белой кобылицы. Ее близость дразнила его обоняние, а ее нежное ржание заставляло его острые, как у волка, уши вздыматься торчком.

Но Кары был боевым конем и самым главным для себя считал волю обожаемого хозяина. А потому он сначала испросил позволения, а затем сделал великолепный рывок, в котором его широкая мускулистая грудь отодвинула в сторону дерзкого соперника, а затем принялась рассекать плотный, как вода или студень, наполненный пылью, потом, горячим дыханием и испарениями от земли воздух, ибо впереди уже не было никого.

Молодой Органа подбадривал скакуна, глядя вперед с надеждой. Там, в туманной дали за горизонтом, он видел величавое будущее своего племени: орды всадников вместе с русским воинством врывающиеся во вражеский град, груды добычи, новые земли, вольготную безопасную жизнь, сознание выполненного сыновнего долга, долга мести за отца. А под ногами хана Моходохеу разверзалась бездна, и весь мир сделался уже запястья властно сжимающей поводья руки княжны Гюлимкан.

Сивый Тарлан затрясся от бешенства и издал злобное, ревнивое ржание. Мимо зрителей пронеслось искаженное негодованием, черное от пыли лицо хана Моходухеу с оскаленными от ярости зубами.

– Ты ее не получишь! – вскричал ослепленный ревностью богатырь, видевший в молодом Аяне опасного и успешного соперника в борьбе за сердце княжны.

Замахнувшись камчой, Моходохеу с силой вытянул юношу по спине. От неожиданности молодой Органа подался немного назад, и в это время его противник, вонзив пятки под ребра Тарлана, набросился на него и, обхватив сзади его шею богатырским захватом, принялся душить, пытаясь выкинуть из седла.

Зрители завопили от возмущения. Этот прием, великолепный для боя или погони, здесь, на дружеском ристалище, выглядел явно неуместным. Громче всех орал Белен. Войдя во вкус после победы Улана, он поставил на Аяна и Кары почти весь выигрыш.

Прочие новгородцы и люди из рода Органа лишь молча цепенели, вытирая со лбов холодный пот: выбитый из седла неизбежно попадал под копыта коней дышащих в спину остальных участников.

– Ох, зря я сказал про переломанные ноги, – горестно прошептал, поворачиваясь к названному брату, Камчибек.

Русс, ничего не говоря, достал нож и быстро сделал на руке несколько надрезов, обильно кропя землю кровью и прося милости у богов.

Принял ли кровавую жертву Перун Свентовит, услышали ли мольбы новгородцев и воинов Ветра святой Георгий и Тенгри хан, однако, в этот момент Аян, обхватив плотнее коленями бока Кары, выбросил вперед одну руку, взяв шею соперника в железные тиски, другой силясь освободиться. Теперь всадники, если бы и упали, то только вместе.

Сцепленные живой упряжью кони грызли и лягали друг друга, и потому мчались вперед уже не так стремительно, пропуская вперед одного противника за другим. Их седоки молча боролись, не замечая ничего вокруг, и ни один не мог взять верх.

Наконец, Аяну удалось сбросить непрошеное ярмо, и в этом ему помогло то, что ради праздника он облачился в новый халат из расписного византийского шелка. Юноша выскользнул из своего одеяния, оставив большую его часть в руках соперника, а затем нанес сокрушительный удар в челюсть. Следующим движением младший сын Тобохана сгреб противника за шкирку и выкинул из седла, отбросив далеко за пределы поля.

Теперь следовало исправлять то, что наделала безумная ревность, помутившая разум Моходохеу. До конца скачки, которую теперь возглавляла покинувшая схлестнувшихся из-за нее батыров княжна, оставалось еще два круга, и могучему Кары, отброшенному в хвост табуна, следовало, в самом деле, отрастить крылья на боках, чтобы прийти хотя бы вторым.

И Аянов любимец сделал невозможное. Желал ли он поквитаться со злобным Тарланом, который, освободившись от своей ноши, быстро нагонял табун. Хотел ли вновь насладиться близостью красавицы Айи или просто не мог обмануть надежд людей, которые его взрастили, которые в долгие морозные зимы, когда степь завалена снегом, кормили его вкусным, душистым сеном, которые лечили раны, полученные им в битвах и стычках с соперниками.

Участникам гонки показалось, верно, что мимо них пронесся черный смерч или пущенный из метательного орудия обломок гранитной стены. Какому другому коню этот отчаянный рывок стоил бы разорванных легких и вылетевшего из груди сердца, у Кары же только дымились тяжело вздымавшиеся бока, да срывалась клочьями с морды белая пена.

Волю к победе благородному животному сообщал его ездок. После стычки с Моходо ханом и этого чудовищного броска молодой Органа держался в седле только силой воли. Покрытый пылью с головы до ног, в растерзанном одеянии, с запекшимися губами и мокнущим кровавым следом от камчи на спине, хан Аян мало походил на того пригожего, жизнерадостного юношу, который, выникнув из балки, шутя одолел Гудмундов хирд.