К морю Хвалисскому (СИ)

По всей вероятности, вождь дружины белого корабля прожил на этом свете еще очень мало зим. Во всяком случае, новгородцы, сколько ни вглядывались, не сумели обнаружить каких-либо признаков растительности на его строгом, бледном лице, отличавшемся чеканной правильностью и тонкостью черт и совершенно не свойственным юности скорбным и вместе с тем грозным выражением. Запястья его были узки, стан юношески гибок и тонок, и только угольно-черные глаза под крыльями вздымающихся к вискам бровей смотрели упорно и непреклонно.

– Скажите, пожалуйста, какие мы грозные, – хмыкнул Твердята. – Молоко на губах не обсохло, первый пух не пробился, а все туда же!

– Боюсь, на этом лице борода не вырастет и через сорок лет, – отозвался дядька Нежиловец. – Старого воробья больше на мякине не проведешь, – добавил он удовлетворенно. – Это баба, вернее, девка!

И точно, вождь белой ладьи снял украшенный фигуркой лебедя шлем, и по плечам вторым плащом рассыпалась масса бледно-золотистых, как неснятое молоко, сияющих, точно солнечный диск в полдень, густых и длинных волос.

– Отойди прочь, чужестранец! – обратилась к боярину воительница. – Если ты в самом деле исповедуешь веру Христа, то мне удивительно, как ты связался с двумя трусливыми псами, двумя подонками, командующими этой – она указала на Гудмундов драккар, – и той ладьями.

– Если бы ты была мужчиной, за такие слова тебе следовало бы выпрямить ребра, – подал голос с носа драккара Лютобор. – Разве мы встречались прежде, что ты позволяешь себе подобные речи?

Суровая дротнинг повернулась к нему, разглядывая в упор пристально и неприкрыто враждебно.

– Твою смазливую рожу я и в самом деле вижу впервые! – наконец заключила она. – Поэтому скажу, что мне нужен не ты, а вождь, которому ты служишь.

– С моим вождем ты говорила только что, – спокойно отозвался русс.

Воительница презрительно рассмеялась:

– Шути шутки с кем-нибудь другим, желтоволосый! Я пока еще не забыла, как выглядят Гудмунд сэконунг и его сын Бьерн! Пойди и скажи этим двум трусам, нападающим лишь на тех, кто не в состоянии оборониться, что даже если они спрячутся на самое дно трюма, я их все равно найду, ибо сегодня для них настал час возмездия!

Вышата Сытенич и Лютобор переглянулись.

– Так вот, кого ты алчешь видеть, несчастная! – воскликнул Вышата Сытенич. – Разбери хоть все три наших корабля по досточкам, ни Гудмунда, ни тем более Бьерна ты все равно не отыщешь! Знай же, что именно рука человека, которого ты только что столь незаслуженно оскорбила, отправила Бьерна Гудмундсона на встречу с великаншей Хелль, чему и я, и все мои люди были свидетелями. И этот же человек несколькими неделями позже заманил корабль Гудмунда на мель, сделав старого разбойника и его дружину легкой добычей жителей этих мест.

Когда воительница осознала смысл сказанного, гнев на ее лице сменила тяжкая усталость, если не сказать опустошение. То, что, подобно Лютобору, она узнала Бьернов драккар по одним очертаниям, говорило о многом. Это выдюжит не каждый. День за днем жить ожиданием мести, бесприютно скитаться по миру, копя в сердце обиду и боль. И лишь для того, чтобы в день, когда горизонт, наконец, поманил очертаниями ненавистных кораблей, узнать о том, что справедливость восстановил кто-то другой и мстить больше некому.

Впрочем, суровая дева не взяла бы на себя командование кораблем, если бы не умела с надлежащим истинному вождю достоинством встречать удары и оплеухи коварной судьбы.

Пристальный взгляд черных скорбных глаз уже без враждебности вновь проник в переливчатые глаза Лютобора:

– Прости меня, чужестранец, за хулу, которая была адресована не тебе. Враги моих врагов – мои друзья. Скажи мне, как твое имя?

– За морем русским и на просторах великой Степи меня знают под именем Барса, в славянских землях я обычно откликаюсь на прозвище Лютобор. Как тебе больше любо, так и называй!

Воительница о чем-то переговорила с дружиной, потом посмотрела на Малика (отважный пардус, конечно, находился рядом с хозяином, и шерсть на его загривке воинственно топорщилась).

– Если ты тот человек, о котором я слышала, – сказала она медленно, – у тебя были причины искать встречи с Бьерном, и я могу только посетовать, что чашу мести довелось испить не мне!

– Когда человек начинает жить по законам лютых хищников, неудивительно, что его кровникам приходится друг у друга оспаривать право свершения правосудия, – кивнул головой русс.

– В северных морях меня прозвали Свонильдой, Белой Валькирией, – представилась дева. – Однако я также не забыла нареченного мне на роду имени Агнесс из Вульфсвуда.

– В датских владениях оба эти имени крепко помнят, – недобро усмехнулся Лютобор. – А за морем русским складывают песни про деву с далеких Британских островов, пять лет назад поднявшую оружие во исполнение святого обета мести.

Между крыльями бровей воительницы пролегла скорбная складка:

– Увы! Этот обет так и останется только обетом, – с горечью проговорила она.