К нам осень не придёт (СИ)

«Моё дорогое дитя, ненаглядная моя Анет! Прости, что мы не попрощались с тобою: я просто не имел для этого душевных сил. Доктор Рихтер подтвердил, что жить мне осталось недолго. Сейчас вот пишу завещание. Как ты пожелала, я поделю моё состояние поровну между тобой и Элен, отдельно упомяну и мою супругу Катерину Фёдоровну. Видишь, я выполняю данное тебе обещание в точности.

Но одновременно я прошу и заклинаю тебя, Анет: выполни же и ты обещанное! Выходи замуж за графа Левашёва и будь достойна его старинной и знатной фамилии. Так я умру спокойным за твоё будущее, за твоих будущих детей. Сделай это для меня, моя родная, позволь порадоваться за тебя, уходя! Сейчас я представляю тебя графиней Левашёвой, хозяйкой роскошного особняка, который вы с мужем выкупите в скором времени, и сердце моё наполняется счастьем. Блистай, Анюта, и будь счастлива, ты создана для этого!

И ещё: после нашего разговора о твоей матери я не могу перестать думать о ней, слышать её голос… Все эти годы я говорил себе, что моя княжна мертва — и всё-таки, скажу тебе честно, я в это не верю. И даже твоя странная болезнь, во время которой ты утверждала, что видела её — мне представляется, это всё было не просто так. Несомненно, мою Алтын окружала какая-то тайна, которая досталась в наследство тебе. Я так и не смог разгадать её, но уверен, что ты это сделать сможешь. Отчего-то я знаю, что вы с Алтын когда-нибудь непременно встретитесь. Умоляю тебя, Анюта, скажи ей, что я помнил её и любил, до самого последнего вздоха.

Прощай же, родная, не плачь обо мне слишком много».

Анна осторожно свернула письмо и спрятала его за корсаж. Когда поверенный передал ей бумагу, она поймала на себе пристальный, сверкающий взгляд мачехи — и ей стало не по себе. Уже было известно о завещании, сёстрам сообщили, что обе являются наследницами огромного состояния, но Катерина Фёдоровна выглядела напряжённой, точно натянутая струна. Казалось, она всё время ожидала какого-то подвоха.

— Не прочтёшь ли нам вслух, Анюта, что написал в последнем письме твой несчастный отец? — хриплым голосом попросила мачеха, когда вечером, после оглашения завещания осиротевшая семья расположилась в гостиной.

Анна вздрогнула. Катерина Фёдоровна говорила будто бы спокойно, но глаза у неё сверкали, словно у голодной кошки, а тонкие, ухоженные руки судорожно сжимались.

— Там ничего особенного, маменька, — кротко ответила Анна. — Батюшка желал просто попрощаться со мной.

— Странно, — задумчиво произнесла Катерина Фёдоровна. — Ни мне, ни Элен он не написал ни словечка. Быть может, он сообщил тебе что-то такое, о чём никто из нас не ведал?

— Нет-нет, он… Он просто благословляет меня в письме и желает мне счастья.

— Тогда почему же ты не хочешь показать письмо нам? Ведь мы твоя семья, Анет, теперь ближе нас с Еленой у тебя никого не осталось.

Анна поняла, что ей до смерти не хочется показывать мачехе письмо — то ли из-за их теперь уже общего с отцом секрета, то ли потому, что Катерина Фёдоровна слишком уж навязчиво и нетактично требовала поделиться отцовским посланием.

Тем временем та приблизилась к ней вплотную и положила руку ей на плечо.

— Делать из папашиного письма тайну не слишком хорошо с твоей стороны, Анюта. Кто как не мы с Элен имеем право увидеть последние написанные им строки?!

Анна непроизвольно прижала руку к груди: ей вдруг показалось, что мачеха сейчас набросится на неё и силой отберёт письмо. Елена же с удивлением смотрела на мать.