К неведомым берегам

- Неужели подходим к Охотску? - и протянувшаяся вверх рука легла на его волосы. Покрывая бледные холодные руки поцелуями, он старался согреть их, а она шептала, что не больна, а просто обессилела, и улыбнулась.

- Увидишь!

И Катя сдержала слово: через три дня на палубе любимого мужем "Байкала", легко опираясь на его руку, она хлопотала о том, как удобнее устроить прибывших на нем сюда жен пяти казаков, и следила за погрузкой случайно приобретенной в Охотске полной обстановки спальни, столовой и даже будуара, не хватало только клавикордов, без которых будет трудно записывать песни. Впрочем, было не до них: из Аяна не прибыл навстречу кораблю "Охотск". Он должен был доставить из Аяна в Петровское снаряжение для экспедиции и товары Российско-Американской компании для торговли и сближения с туземцами. Отсутствие "Охотска" тревожило. Невельской нервничал и снова раскаивался, что слишком рано бросил на произвол судьбы Дмитрия Ивановича Орлова.

Тревога росла. "Охотска" ее оказалось и в Аяне... Здесь распространились слухи, что Петровское зимовье разграблено, а люди убиты. Приходилось причислять к жертвам ограбления гиляков и "Охотск". Катя почему-то почувствовала себя виновницей всех этих несчастий, притихла и молча сидела в углу, прислушиваясь к гаданиям мужчин о злой участи неутомимого Орлова со всем семейством, людей только что открытого российского Николаевского поста, с трудом созданного Петровского зимовья и бесследно исчезнувшего корабля.

В Аяне было шумно и тесно, но не весело. Неприступный и молчаливый доктор Орлов, робевший перед Катей приказчик компании Березин, застенчивый штурман Воронин, топограф Штегер, безусый двадцатилетний лейтенант Бошняк, солдаты и казаки экспедиции с женами и детишками... Тщетно пыталась Катя разговорить мрачного доктора, вытянуть из него какие-нибудь предположения и планы о его будущей работе среди туземного населения.

- Не трудись, - смеялся Невельской, - он вроде каменного пограничного столба, выдуманного Миддендорфом: ничего не говорит. Займись остальными.

На Бошняка доктор поглядывал недружелюбно и косо:

- Петербургский, едва вылупившийся из яйца цыпленок!

Недоверчиво поглядывал на Бошняка и Невельской.

Решили обойтись как-нибудь без "Охотска".

Стоявший на якоре компанейский барк "Шелихов" помог кое-как разместиться по-новому и погрузить все годовое снабжение и компанейские товары. Невельской стал приглядываться к новым подчиненным.

19. НА ПЕТРОВСКОЙ КОШКЕ

В непроницаемом тумане гремели невидимые цепи, хлюпала вода, откашливались и топали по звонкому настилу палубы невидимые люди. "Байкал" и "Шелихов" становились на якорь. Из предосторожности решили пока не давать о себе знать на берег. Разгадку исчезновения "Охотска" и мертвого молчания Петровского поселения откладывали до утра.

Плотный утренний туман по-прежнему не позволял осмотреться и определить, где именно находятся корабли, а проглоченный туманом пушечный выстрел, не подхваченный обычным звонким эхом, казался зловещим предзнаменованием. К полудню потянул холодный ветерок, туман поредел, но только стали подтягиваться шаг за шагом к берегу, чтобы предпринять рекогносцировку, как налетевший шквал поднял "Шелихова" и бросил на мель. Недобросовестно, кое-как сколоченный в Америке корабль тотчас потерял всю носовую обшивку и, раскачиваемый боковой волной, тут же стал тонуть.

Еще один выстрел разорвал тишину, но ответа по-прежнему не последовало. С "Байкала" и "Шелихова" торопливо спускали шлюпки: надо было спасать сбившихся в кучу людей, с ужасом взиравших, как вода подступала к самой палубе. Женщины молились, держа на руках ребят, и взывали о помощи. К берегу, к воде, спешили и махали руками какие-то звероподобные люди. Успокоительные слова моряков не действовали, "Байкал", не рискуя собой, не смог подойти поближе... Через минуту и он очутился на мели. Ветер крепчал, а перехлестывающие через палубу волны слизывали с нее и сбрасывали в воду сложенный под брезентами скарб...

Нелепо и медленно переваливаясь тонкими кривыми ножками с резными спинками, плыли стулья, кресла, нырял почему-то одним боком диван, из раскрывавшихся и снова захлопывавшихся дверок сыпались в воду безделушки, флаконы, портреты в рамках, белье, показывали мокрые блестящие спины свернутые ковры и тут же тонули...

Застывшими, непонимающими глазами смотрела Катя на гибель своей мечты устроить здесь, в лесах и болотах, культурный уголок... Потом как-то внезапно очнулась, встряхнула головой, поманила поближе к себе сгрудившихся неподалеку женщин и неожиданно спокойно сказала:

- Не бойтесь, я без вас, дорогие мои, не сойду! Сейчас подадут нам шлюпки.

Подбежавшие женщины обступили ее, обнимали колени, умоляли спасти детей.

- Я не сойду! - вскрикнула она в ответ офицерам, требовавшим сесть в шлюпку. - Вот! - и повелительным жестом она указала на женщин...

Смешавшиеся от неожиданного отпора офицеры повернули назад.