К новой свободе: Либертарианский манифест

Более того, жизнь русских оккупантов будет особенно невыносимой из-за неизбежной партизанской войны. Таков один из важнейших уроков XX века, впервые преподанный двумя столетиями назад, когда американские революционеры сумели нанести поражение могущественной Британской империи. Никакая армия не способна надолго удерживать в подчинении народ, исполненный решимости сопротивляться. Если уж гигантские Соединенные Штаты со всей их экономической и военной мощью не смогли подчинить себе сравнительно малочисленное и не очень хорошо вооруженное население Вьетнама, каким образом мог бы Советский Союз подавить сопротивление американского народа? Жизнь солдат русской оккупационной армии постоянно была бы в опасности. В партизанской войне невозможно победить, потому что воюет не центральное правительство, а сам народ, люди, отстаивающие свою свободу и независимость от иностранного государства. Можно быть уверенным, что, предвидя бесконечное множество проблем, гигантские расходы и потери, неизбежно сопутствующие такому предприятию, советское правительство откажется от попытки завоевать Америку.

13. Сохранение ресурсов, экология и рост

Недовольство либералов

Леволиберальные интеллектуалы – это изумительный объект наблюдений. За последние три или четыре десятилетия – краткий миг на часах человеческой истории – они с энергией, достойной лучшего применения, выдвинули ряд серьезных обвинений в адрес рыночного капитализма. Примечательно, что каждое очередное обвинение противоречило хотя бы одному из предыдущих. Но эта противоречивость нимало не смущала либеральных интеллектуалов и не ослабляла их гнева, хотя в быстрой смене позиций нередко участвовали одни и те же люди. Меняя позицию, они сохраняли изумительную уверенность в собственной правоте.

Рассмотрим основные этапы леволиберальной эволюции:

1. В конце 1930-х и начале 1940-х годов либеральные интеллектуалы пришли к выводу, что капитализм страдает от неизбежной вековой стагнации, причина которой заключается в замедлении роста населения, исчезновении еще неосвоенных территорий и остановке технического прогресса – все возможное человечество уже изобрело. В общем, возникала перспектива вечной стагнации, массовой безработицы и необходимости замены капитализма системой государственного планирования. Все это говорилось накануне величайшего бума в американской истории!

2. В 1950-х годах, несмотря на послевоенный экономический бум, либеральные интеллектуалы не сбавляли обороты – на повестке дня был культ экономического роста. То есть рост имел место, но был недостаточно быстрым. Поэтому срочно требовался отказ от рыночного капитализма и переход к политике государственного вмешательства с целью ускорения экономического роста, наращивания инвестиций и сбережений, питающих этот рост, даже если бы мы не хотели столь быстрого роста.

3. В 1958 году на либеральной сцене объявилась новая звезда – Джон Кеннет Гэлбрейт с его бестселлером «Общество изобилия». И либеральные интеллектуалы как по команде поменяли позицию. Теперь вся беда оказалась опять-таки в капитализме, который, как выяснилось, растет слишком быстро; стагнация больше никого не тревожила, а проблемой стало чрезмерное благополучие – в мире супермаркетов и сияющих лимузинов люди теряли духовность. Что следовало делать? Правильно, правительство должно было вмешаться и с помощью налогов избавить потребителей от излишнего богатства.

4. Страх перед чрезмерной зажиточностью длился недолго. Его сменила озабоченность проблемой бедности, которую возбудила опубликованная в 1962 году книга Майкла Харрингтона «Другая Америка». Но хотя проблемой теперь стало не богатство, а растущая бедность, лекарство осталось прежним – правительство должно вмешаться, ввести плановое развитие и обложить налогами богатых, чтобы помочь бедным. На несколько лет мы вовлеклись в войну с бедностью.

5. Стагнация, замедленный рост, чрезмерное изобилие, зияющая бедность – интеллектуальные моды менялись, как длина дамских юбок. В 1964 году к счастью просуществовавший недолго Комитет по тройной революции выпустил нашумевший тогда манифест, замкнувший цикл интеллектуального круговращения. Два или три безумных года мы носились с идеей, что беда Америки – не стагнация, а ее прямая противоположность: в ближайшие годы все предприятия в Америке будут автоматизированы и компьютеризированы, производство и доходы неизмеримо возрастут, но при этом все окажутся безработными. Рыночный капитализм неизбежно порождает массовую безработицу, а лекарство от нее – легко догадаться! – энергичное вмешательство государства или откровенный социализм. В середине 1960-х годов мы несколько лет страдали от того, что было метко названо «истерией автоматизации»[1].