К новой свободе: Либертарианский манифест

Предположим, что клуб любителей глициний хочет устроить уличный парад в честь этого цветка. Полиция запрещает демонстрацию, ссылаясь на то, что это создаст помехи уличному движению. Защитники гражданских прав автоматически заявят протест против несправедливого ущемления права любителей глициний на свободу слова. Но ведь и полиция заняла совершенно обоснованную позицию: парад может привести к уличным пробкам, а правительство обязано заботиться о правах пешеходов и автомобилистов. Как же поступить? Что бы ни решило правительство, будут ущемлены права какой-то группы налогоплательщиков. Если правительство разрешит демонстрацию, будут недовольны водители и пешеходы, а если не разрешит, пострадают любители глициний.

В любом случае сам факт того, что решение принимает правительство, порождает непременный конфликт в вопросе о том, кто из граждан и налогоплательщиков должен использовать правительственные ресурсы.

Тот факт, что правительство владеет улицами и контролирует их, делает эту проблему неразрешимой, а истинное её решение – невозможным. Дело в том, что вопрос об использовании любого ресурса должен решать его собственник. Владелец типографии решает, что именно печатать. А владелец улицы должен решать, как её использовать. Короче говоря, если бы улицы были частными, а любители глициний попросили бы о возможности пройтись парадом по Пятой авеню, то собственнику Пятой авеню пришлось бы решать, сдать ли улицу в аренду демонстрантам или сохранить её для водителей и пешеходов. В либертарианском мире, где все улицы будут находиться в частной собственности, именно владельцы улиц в каждый конкретный момент принимали бы решения о том, сдавать ли свою улицу демонстрантам, каким именно и по какой цене.

Тогда стало бы ясно, что речь не идёт ни о свободе слова, ни о свободе собраний, а исключительно о правах собственности – о праве группы людей попросить улицу в аренду и о праве собственника принять их предложение или отвергнуть его.

Свобода радио и телевидения

В американской жизни есть одна область, в которой при существующей системе невозможна действенная свобода слова, – это область радио и телевидения. Дело в том, что в 1927 году федеральное правительство приняло важнейший закон о радиовещании, которым оно национализировало эфир. Иными словами, федеральное правительство присвоило себе право собственности на все каналы радио- и телевещания. Затем оно начало раздавать лицензии на их использование частным вещателям. С одной стороны, теле- и радиостанции, получающие лицензии даром, не должны платить за использование выделенной им волны, как это пришлось бы делать на свободном рынке. Они получают немалые субсидии, которые стараются удержать за собой. С другой стороны, федеральное правительство, выдающее лицензии на использование каналов, оставляет за собой право детально регулировать деятельность вещателей. Таким образом, над каждой станцией постоянно висит угроза, что ей не продлят лицензию или даже приостановят её действие. Получается, что свобода слова на радио и телевидении – это просто насмешка. Каждая станция жёстко ограничена в своих действиях и вынуждена согласовывать свою работу с требованиями Федеральной комиссии по связи. В итоге программа передач каждой станции должна быть сбалансирована: определённое время на социальную рекламу, равное время каждому кандидату на выборах для выражения его политических мнений плюс ответственное отношение, например, к выбору музыкальных композиций. Многие годы ни одна станция не имела права выражать собственную точку зрения, а в наши дни каждое транслируемое мнение должно быть уравновешено ответственным редакционным комментарием.

Поскольку каждой станции приходится действовать с оглядкой на возможную реакцию Федеральной комиссии по связи, свободное мнение редакции всегда оказывается лицемерным. Чего же удивляться тому, что если телеканал и высказывается по какому-либо противоречивому вопросу, то обычно в пользу власть имущих?