К новому берегу

— Вернуться-то вернулся… Но надолго ли?… Ты помнишь, как сидел когда-то у меня на колене — на одном ты, на другом… Айвар?

— Как же, помню, — ответил Артур. — Мы с мамой часто вспоминаем тебя.

— Да… — вздохнул Ян. — Тогда и Айвар, наверное, кое-что помнит.

Артур помог Яну снять старое серое полупальто, повесил его в углу кухни и повел гостя в комнату. В тот вечер нечего было и думать об уроках. Артур не сводил глаз с дяди, и чем больше он глядел на него, тем больше убеждался, что Ян Лидум действительно таков, каким он его представлял. Какой рост и какие могучие руки! И какое спокойствие, какая твердая уверенность в каждом его движении, в каждом слове! Одиннадцать лет просидел он в тюрьме, а держится прямо, как двадцатилетний юноша, хотя позади у него уже сорок два года… и какие годы! Только в коротко остриженных волосах уже появилась проседь.

— Расскажи о своей жизни в тюрьме, — попросил Артур.

— За стеной кто-нибудь живет? — спросил Ян.

— С этой стороны нет, — пояснил Артур. — Можем разговаривать свободно.

И Ян рассказал ему о том, что представляет собой тюрьма, как живут и учатся политические заключенные, о большой голодовке, взволновавшей несколько месяцев тому назад всю Латвию, и о непрестанной борьбе с тюремной администрацией. Конспиративная почта, потайные места — «молены» — в камерах, «звериные клетки» и карцеры и собственный радиоприемник в радиаторе центрального отопления… Каждое слово было откровением для Артура. Слушая рассказы дяди, он мечтательно улыбался, глаза у него блестели. Ян и Артур совсем не заметили, как пролетело время, и приход Ильзы показался им неожиданным.

Какой счастливый, радостный был этот вечер! Ильза снова и снова подкладывала еду на тарелку Яна, угощая его всем, что у нее было. В честь возвращения брата она купила в лавке белый хлеб и полфунта масла.

Хорошо зная, как относятся правители белой Латвии к политическим заключенным, отбывшим срок наказания, Ян не был уверен, что его завтра же не арестуют. Поэтому он хотел возможно лучше воспользоваться днями своей относительной свободы. Сразу же по выходе из тюрьмы он выполнил несколько заданий Центрального бюро тюремной парторганизации: встретился в Риге с некоторыми членами организации, возобновил связи с одной из подпольных групп, потерявшей после недавних арестов связь с руководством, и собрал нужные сведения о двух недавно арестованных товарищах, которые было чрезвычайно важно получить Центральному бюро. Все приходилось делать с величайшими предосторожностями, соблюдая строжайшую конспирацию, потому что охранка, несомненно, следила за каждым шагом выпущенного на волю Яна. Про эти дела он, конечно, ни словом не обмолвился в разговоре с Артуром и Ильзой.

Только после выполнения партийных поручений он поехал к сестре, чтобы за время, которое предоставят ему враги, привести в порядок личные дела.

В тот вечер, глядя на Артура, Ян Лидум думал: «Вот точно таким должен быть теперь мой сын… Где он сейчас? Где искать его следы?»

Подробно расспросив Ильзу о ее разговоре с волостным писарем, Ян объявил, что завтра же отправится в дальнюю волость и попробует выяснить то, что не удалось Ильзе.

6

Когда в канцелярию волостного правления вошел незнакомый мужчина, писарь Друкис понял, что это не крестьянин, хотя одежда его почти не отличалась от деревенской. Взгляд пришельца был так проницателен, что его трудно было выдержать. И часто собеседник невольно опускал перед ним глаза, чувствуя себя как-то неловко. Друкис с первой же минуты испытал это.

— Что вам? — спросил он, не отрываясь от бумаг.

— Могу ли я поговорить с господином Друкисом? — спросил вошедший.

— Прошу, — сказал Друкис и подошел к барьеру, отделявшему канцелярию от посетителей. — С кем имею честь?

— Меня зовут Ян Лидум. Вы меня не знаете, я никогда не жил в этой волости. Но у меня к вам есть дело.

В канцелярии, кроме них, никого не было. Помощница писаря ушла обедать, волостной старшина в этот день не принимал.

— Слушаю, господин Лидум… — сказал Друкис. — Чем могу служить?

Ян немного подумал, глядя в глаза Друкису, и сказал:

— Я потерял сына. В последний раз я видел его, когда он был малышом, но с того времени прошло больше одиннадцати лет.

— А какое это имеет отношение ко мне? — удивился Друкис — Ведь вы никогда в этой волости не жили…

— Отношение весьма определенное… — перебил Ян. — Мне известно, что одиннадцать лет тому назад в этом здании происходили сиротские торги и один из мальчиков, отданных в тот день на воспитание, был мой сын — Айвар Лидум. Мне известно и то, господин Друкис, что вы при этом присутствовали и составили акт о торгах.

— Такого случая я не помню… — пробормотал Друкис. — Сиротских торгов было много, я на всех присутствовал, но разве можно запомнить имя каждого ребенка.

— Верно, требовать от вас этого нельзя, — продолжал Ян. — Но ведь это можно выяснить по старым протоколам.

— Что вы, собственно, хотите? — спросил Друкис, избегая взгляда Яна.