К оружию! К оружию!

— Крутой? Крутой, спрашиваешь? Тринадцать недель чистого издевательства, вот что это было! Десятимильная пробежка каждое утро, половину времени по шею в грязи, а он постоянно матерился и проклинал нас! Однажды заставил меня всю ночь чистить сортиры зубной щеткой! Он поднимал нас с коек при помощи палки с шипами! Мы прыгали по его приказу через обручи, ненавидели его безумно, готовы были его убить, но ни у кого не хватало духу. Он устроил нам три месяца живой смерти. Но знаешь… после выпускного парада мы посмотрели на себя в новой форме, увидели, кем мы стали… настоящими солдатами то есть… а потом увидели его в таверне и… что ж, тебе я могу признаться… — Колон смахнул навернувшуюся слезу. — …Потом я, Колотушка Джексон и Хогги Мотыга подстерегли его в переулке и устроили ему семь кругов ада. У меня пальцы зажили только через три дня. — Колон высморкался. — Хорошее было время… Хочешь леденец, Шнобби?

— Не откажусь.

— Дай один маленькому песику, — попросил Гаспод.

Колон дал, сам не понимая почему.

— Видишь? — спросил Гаспод, разгрызая конфету своими гнилыми зубами. — Я просто гений. Гений!

— Молись, чтобы Большой Фидо это не узнал, — усмехнулась Ангва.

— Ерунда. Он меня не тронет. Я внушаю ему беспокойство. У меня есть Сила. — Гаспод отчаянно зачесал за ухом. — Послушай, зачем тебе возвращаться, мы могли бы…

— Нет.

— Это история всей моей жизни, — вздохнул Гаспод. — Вот Гаспод. Дай ему пинка.

— Я полагала, у тебя есть большая счастливая семья, в которую ты всегда можешь вернуться…

Ангва открыла дверь плечом.

— Да? О да. Конечно, — быстро произнес Гаспод. — Да. Но мне нравится независимость. А домой я могу вернуться в любой момент, стоит только захотеть.

Ангва взбежала по лестнице и открыла лапой ближайшую дверь.

Она оказалась в спальне Моркоу. Его запах, похожий на золотистое свечение, заполнял всю комнату.

На одной стене висел чертеж шахты, аккуратно прикрепленный кнопками. На другой — большой лист бумаги, на котором карандашом был вычерчен план города с многочисленными исправлениями и пометками.

Перед окном, как раз на том месте, куда поставил бы его здравомыслящий человек, чтобы максимально использовать дневной свет и экономить казенные свечи, стоял письменный стол. На нем лежала пачка бумаги, рядом с ней Ангва увидела стаканчик с карандашами. Вплотную к столу был придвинут старый кривой стул, под одну из ножек которого был подсунут сложенный лист бумаги.

Вот и все, не считая комода. Спальня напомнила ей комнату Ваймса. Сюда человек приходил спать, но не жить.

Интересно, а вообще стражники когда-нибудь отдыхают? Есть ли у них личная жизнь? Ангва не могла представить себе сержанта Колона в гражданской одежде. Однажды поступив в Стражу, ты становишься вечным стражником… Достаточно выгодная сделка для города, который оплачивает тебе только десять часов в день.

— Отлично, — сказала она. — Я возьму простыню с кровати. А ты закрой глаза.

— Зачем? — удивился Гаспод.

— Ради приличия!

Гаспод изумленно заморгал.

— А, ты об этом, — наконец догадался он. — Теперь понял, определенно понял, что ты имеешь в виду. Ты не можешь допустить, чтобы я увидел голую женщину. Вдруг начну глазеть похотливо. Полезут в голову разные мысли. О боги…

— Ты знаешь, я не об этом.

— А о чем? Вопрос одетости-неодетости никогда собак не беспокоил. — Гаспод почесался. — Ты переносишь человеческий образ мыслей на собак. Извини, не получится.

— С тобой совсем другое дело. Ты знаешь, кто я. А собаки голые от природы.

— Как и люди, кстати…

Ангва Превратилась.

Уши Гаспода прижались к голове. Он непроизвольно заскулил.

Ангва потянулась.

— Знаешь, что самое плохое? — спросила она. — Волосы. Кучу времени потом тратишь, распутывая их. И ноги вымазаны грязью.

Она сорвала с кровати простыню и завернулась, создав из нее некое подобие тоги.

— Впрочем, это мелочи, — продолжала она. — Гаспод?

— Что?

— Можешь открыть глаза.

Гаспод приоткрыл один глаз. Ангва представляла собой приятное зрелище и в том и в другом обличье, но пару секунд в промежутке, пока морфический процесс шел от одного пункта к другому, на нее на сытый желудок лучше было не смотреть.

— А я думал, ты будешь кататься по полу, стонать и сбрасывать шерсть, — проскулил он.

Ангва поспешила к зеркалу, чтобы поправить прическу, пока еще сохранялась способность видеть в темноте.

— Зачем?

— А все это… разве не больно?

— Нет, это как будто чихаешь всем телом. Наверное, у него должна быть расческа. Обычная расческа. У всех есть расчески.

— А сильно нужно… чихнуть?

— Сойдет даже обычная одежная щетка…

И тут дверь со скрипом отворилась.

В комнату вошел Моркоу. Не заметив в темноте гостей, он шагнул прямо к столу. Они увидели вспышку, потом почувствовали запах серы: Моркоу зажег спичку, затем — свечу.

Сняв шлем, он обмяк, словно сбросил с плеч тяжкий груз.

После чего пробормотал себе под нос:

— Нет, это не может быть правдой…

— Что не может? — тут же спросила Ангва.

Моркоу резко обернулся.

— Что ты тут делаешь?

— Твоя одежда была украдена, пока ты внедрялась в Гильдию Наемных Убийц, — подсказал Гаспод.