К'Осщерш

— Если честно, не знаем, как оно сработает в этом случае, — признался средней головой Г’Рынрчат. — Вдруг активирует портал возврата автоматически? А я обратно не хочу, нечего мне там делать с моими тремя головами! Я уж лучше тут.

К’Осщерш поднял яйцо, разглядывая его на свет. Внутри темнела тонкая пульсирующая нить.

— Думаю, я своё тоже припрячу. Мне-то уж возвращаться тем более в нынешнем виде незачем, никто меня там не ждёт такого.

— Спрячь! — согласились все три головы. — Ты как жить-то собираешься, подумал уже? Может, мимикрируешь под местных? Они, правда, пока на довольно примитивном уровне развития находятся. Только смотри, держись тогда от меня подальше, а то не признаю и слопаю ненароком!

И он выразительно лязгнул всеми тремя челюстями.

— Что-то мне не особенно хочется мимикрировать. По крайней мере, пока не разберусь, что тут к чему. Осмотрюсь, освоюсь, а там видно будет. Но аборигены эти пусть лучше подальше от меня держаться, а то я пока слишком зол! Ректор сказал, я не придумал сам такое существо, а считал, понимаешь, информацию из пространственного эфира. Так что, не будь этих розовых червяков, ничего бы и не случилось!

— Да ерунда это всё! — оскалился всеми тремя головами Г’Рынрчат. — Я тут никого трёхголового не видел, например. Это иначе работает, на самом деле. У аборигенов такие ментальные поля — закачаешься. Фонят очень, особенно, если вместе соберутся на посиделки свои. И как начнут придумывать всяких чудищ! Не знаю, зачем им это надо, но вот придумывают. Напугают друг дружку до полусмерти, вложат массу энергии в придуманное, и всё — поплыли устойчивые мыслеобразы по межпространственному эфиру! Вот они придумали нас, а образы плыли, плыли — и наплыли на аномальных драконов.

К’Осщерш с трудом подавил желание ехидно поинтересоваться, не пострадали ли умственные способности Г’Рынрчата от разделения мозга на три головы, но вовремя одёрнул себя. Не будет он уподобляться твердолобой профессуре! Вот увидит своими глазами эти самые ментальные поля, тогда и будет решать, кто сошёл с ума, а кто нет.

— Так где, говоришь, вы живёте? — спросил он, меняя тему.

— В горах живём, — сообщили все три головы. — Хорошие горы, высокие, почти как наши. Тут они, неподалёку. Мы портал почуяли, прилетели посмотреть. Хочешь, айда с нами! Погостишь, расскажешь, что там у нас как, новостями поделишься.

— Ладно, — согласился К’Осщерш, забираясь по подставленному крылу на широкую чешуйчатую спину. Ухватился одной конечностью за костяной шип у основания шеи, другой осторожно — не сломать бы ненароком! — держа навигатор.

Г’Рынрчат взмыл в небо, поднимаясь все выше и выше, унося К’Осщерша к виднеющимся на горизонте горам. Неведомый пока ярко-зелёный мир, столь непохожий на родные каменистые равнины, плыл внизу среди пушистых белых облаков. Что ж… Г’Рынрчат прижился здесь, значит, сможет и он. А с аборигенами и их ментальными полями он как-нибудь разберётся! Если это они его таким придумали — им же хуже! Уж он найдёт способ поквитаться!

— Эй, гляди! — одна из голов Г’Рынрчата обернулась к нему. — Вон местные внизу, деревеньку как раз пролетаем. — Хочешь, пониже спущусь?

— Давай!

В ушах засвистел ветер, К’Осщерш ухватился крепче за костяной шип, свесился на сторону, чтобы лучше видеть и едва не зашипел от разочарования. Среди густо растущих из земли растений с зелёными верхушками виднелись крохотные примитивные сооружения. Над некоторыми вились дымки. «Черви что там, внутри огонь разводят?» — мимолетно удивился он и тут увидел одного из них, а потом второго, третьего… Черви высыпали из своих убогих укрытий, прикладывали верхние конечности к головам, смотрели вверх.

— Эй, черви! — заорал К’Осщерш. — Я К’Осщерш, слышите? Запомните моё имя! Вы пожалеете еще! Я вас всех…

Он сыпал угрозами, даже когда поселение червей осталось далеко позади, и всё никак не мог успокоиться. В его воображении рождались планы самой страшной мести, которую он обрушит на головы этих существ.

* * *

— Бабушка, кто это был? — звонко спросила маленькая девочка, дёргая за подол старуху, все ещё смотревшую вслед скрывшемуся за облаками трёхголовому чудищу. Соседи, убедившись, что напасть миновала, испуганно переговариваясь и оглядываясь то и дело, разошлись по своим домам, а бабушка всё стояла на улице, всё смотрела в небо. Три года назад налетел Горыныч на деревню, дома пожёг, скотину сожрал, погубил доченьку единственную, внученьку маленькую сироткой оставил. Так и мыкались они с ней с тех пор — одни-одинёшеньки на свете.

— Змей Горыныч, деточка, кто ж еще? — вздохнула, наконец, она, погладив внучку по льняным волосам. — Хорошо, что улетел, ирод проклятый, не тронул никого в этот раз.

Сделала вслед змею отвращающий беду знак, да не удержалась, погрозила кулаком ясному небу.

— А на нём кто летел? — не отставала девочка.

— Не разобрала я, внученька! — бабушка развела руками. — Стара стала, глаза почти не видят уже. Кощ какой-то. Слыхала, как голосил-то? Даже я, глухая, расслышала.