К победным рассветам

Но вот резкий свист прорезал воздух. Зеленый искрящийся шар с треском рассыпался над стартом. Это сигнал на взлет первой девятке. Ее поведет майор Нестерцев. Нам взлетать минут через пятнадцать. Быстро натягиваем сапоги и комбинезоны, спешим к стоянке. Настроение у пас приподнятое: впервые над одним из прифронтовых аэродромов эскадрилью встретят истребители и будут сопровождать до цели.

В назначенное время подходим к указанному пункту. Хорошо видно, как к нам приближаются истребители И-16, которых на фронте прозвали «ишачками». Их всего два, но в трудную минуту наши боевые друзья не дадут нас в обиду.

Уверенно набираем высоту, встаем на заданный курс. Наш скромный эскорт идет сзади и чуть выше нас. Воздушные стрелки зорко следят за воздухом и информируют экипажи об обстановке. Все идет хорошо. Но что за оказия: чувствую, как под комбинезоном кто-то назойливо царапает спину. Терпеть просто невмоготу. Освобождаюсь от «упряжи» парашюта, снимаю комбинезон. И — о ужас! — раскрылся парашют. Успеваю заметить, как из комбинезона выпрыгнули... два мышонка. Забрались в комбинезон, когда мы сидели у стога. Командир экипажа Михаил Тимошин видел, как раскрылся ранец моего парашюта, и предложил немедленно вернуться на аэродром. Ведь случись что-то с самолетом, и я обречен на гибель. Из-за каких-то паршивых мышат.

— Ничего страшного, — уверяю командира. — Думаю, что парашют не подведет.

Осторожно опускаюсь на сиденье, чтобы не раскручивался купол парашюта. С ним теперь надо быть очень осторожным. Молча наблюдаю за землей, безмолвствует и Михаил. Далеко впереди на дороге, что ведет к реке, замечаю клубы пыли и маленькие черные коробочки. Это, конечно, немецкие танки. По ним и должны мы нанести удар. Едва приблизились к цели, как невесть откуда вынырнула стая «мессеров». Навстречу им смело ринулись два наших истребителя. Завязался неравный воздушный бой. А наша девятка, не меняя курса, не нарушая строя, продолжала пробиваться к цели. Видим, как вокруг проносятся трассы пулеметных очередей. Верткие «ишачки» искусно маневрируют, дерзко атакуют врага, не позволяя ему использовать превосходство в скорости и вооружении.

— Есть один! — кричу командиру, заметив, как объятый пламенем «мессершмитт» устремился к земле.

Но следом за ним вспыхнул и наш истребитель. Еще несколько долгих секунд, и второй краснозвездный «ястребок», быстро теряя высоту, вышел из боя. Теперь у «мессеров», что называется, развязаны руки, и они набросились на нас. Придерживая парашют, берусь за пулемет. Словно в лихорадке трясется ШКАС. Кабина наполнилась едким запахом пороха. Девятка бомбардировщиков держится плотным строем, дружным огнем отражает атаки врага. Нам надо обязательно пробиться к цели, чего бы это ни стоило. Танковая колонна немцев не должна дойти до фронта. Пусть мы не уничтожим ее полностью, но непременно нанесем чувствительные потери, а главное — сорвем замысел противника.

Отбиваясь от наседающих истребителей, делаем заход на цель. Темные коробки танков видны отчетливо. Они напоминают больших тараканов. От бомбардировщиков отделяются десятки блестящих капель. Обгоняя друг друга, они устремляются к земле. Там вздымаются клубы взрывов, а затем в разных местах вспыхивают костры подожженных танков.

— Здорово накрыли цель, — слышу голос Литвиненко. Но сейчас нам не до похвал и восторгов. Вражеские истребители наседают все наглее. Заходят то справа, то слева, непрерывно поливая нас пулеметно-пушечным огнем. Один «мессер» зашел в хвост нашей машине, но несколькими пулеметными очередями мы заставили его отвернуть. Вдруг по корпусу самолета пробежала короткая дрожь, я почувствовал сильный удар. Стрелка указателя масла сразу поползла вниз. Смотрю на Тимошина. Он уверенно продолжает вести машину. К счастью, она еще слушается рулей, но теряет высоту и скорость. Один мотор заглох. Теперь мы не в состоянии не только вести группу, но и держаться в строю. Михаил Тимошин передает командование заместителю. Нашему же экипажу остается одно: во что бы то ни стало дотянуть до спасительной линии фронта. А фашисты продолжают атаковать пашу одинокую подбитую машину. Выручает стрелок Литвиненко. Меткой пулеметной очередью он прошил одного «мессера», и тот, показав желтое брюхо, стал разваливаться в воздухе. Но следующая атака вражеских истребителей достигла цели. В самолете раздался треск, его сильно качнуло. Начался пожар. Пламя обжигает лицо, руки, едкий дым затрудняет дыхание. Вот машина перешла в беспорядочное падение. Чувствую, как тело, словно налитое свинцом, вдавилось в чашу сиденья, перед глазами поплыли желтые круги. По переговорному устройству Михаил Тимошин успел крикнуть: «Прыгай!»