К последнему городу

Впрочем, бельгиец совсем не был похож на дурака. В его больших, навыкате глазах читалось любопытство. Жозиан выглядела на тридцать лет моложе; может, она и была на тридцать лет моложе – трудно сказать наверняка. Она казалась очень привлекательной и изящной. Англичанин, сидевший напротив, внимательно разглядывал Луи и думал, что это, должно быть, его вторая, а может, уже и третья жена. Сейчас, при колеблющемся свете свечи, Жозиан казалась вполовину менее реальной, чем Луи.

Она сказала:

– Louis fait seulement се qu’il a envie de faire[2].

Казалось, она говорит только по-французски, и опасения проводника все усиливались. В агентстве ему сказали, что единственный фактор, объединяющий этих людей, – английский язык. И снова он почувствовал, что надо что-то сказать, что-то среднее между приветствием и предостережением. Он попытался подобрать нужные слова:

– Вы и сами понимаете, что это необычное путешествие. Думаю, именно поэтому вы и решились в нем участвовать. – На самом деле он не был уверен, что они решились в нем участвовать именно поэтому. – Мы пройдем двести километров за пятнадцать дней. Это, конечно, не очень много, но… но нам предстоит проникнуть в самое сердце Восточных Анд. Идти по этой земле очень непросто… Иногда придется проводить на ногах по восемь-девять часов в день. Здесь почти нет равнин и плоскогорий. Погонщики будут разбивать лагерь там, где это возможно.

Теперь европейцы внимательно слушали его, но он понимал, что все это бессмысленно. Иностранцы путешествовали по этой земле, не обращая никакого внимания ни на подстерегающие опасности, ни на ее святыни. Может быть, именно это безразличие и защищало их, помогая им выжить. Он продолжил:

– Завтра вечером мы должны достигнуть развалин древнего инкского города Чокекиро. Немногие видели эти развалины до вас, и никто не знает, зачем вообще инки построили этот город. У него нет истории.

– Но должны же были остаться какие-то воспоминания, – прервал его англичанин. – Неужели не существует никаких преданий, легенд? – У него были бледные светло-серые глаза на красивом подвижном лице. Но проводник вдруг почувствовал прилив неприязни к этому человеку. Его челюсть слегка подрагивала из-за какой-то нервозной нетерпеливости. Кто бы что ни говорил, англичанин либо относился к этому с невероятным воодушевлением, либо выказывал полное неприятие. – А что говорят местные жители?

– Здесь нет местных жителей. Эта земля пуста, – резко ответил ему проводник и продолжил: – За шесть дней мы переберемся через хребет Вилкабамбы. Мы поднимемся на высоту пятнадцать тысяч футов и дойдем до линии снега, потом преодолеем перевал и начнем спуск. Ближе к концу нашего путешествия мы войдем в тропический лес возле Эспириту-Пампа. И наконец окажемся в городе Вилкабамба.

Наверное, ему просто показалось, что группа издала один общий слабый вздох. Вилкабамба. В конце концов, именно это и привело их сюда. Все эти люди чем-то походили на детей. Он уже был как-то раз в Вилкабамбе и знал, что ничего особенного там нет. Просто груды серых камней, окруженных джунглями. Инки построили этот каменный город пятьсот лет назад, он был их последним убежищем от испанцев. Какое дело иностранцам до обычных камней? Зачем они отправились в это путешествие? Эспириту-Пампа не самое приятное место. Почва там какая-то горькая. Уходя, испанцы разорили и увезли с собой все, что можно, а то, что осталось, скрыл лес. Говорят, это место неспокойно.

Англичанин лежал в спальном мешке и прислушивался к частому, но ровному дыханию своей жены. При тусклом свете луны он заметил, что она поставила между ними свои ботинки, а также положила куртку и бутылку воды. Он знал, что она еще не спит, потому что слышал ее дыхание. Во сне она обычно дышала бесшумно. Исходившее от нее безмолвное негодование обволакивало палатку подобно туману. Он попытался переключиться на шум реки и однообразную песню какой-то птицы.

Вдруг она спросила:

– Роберт? Что ты думаешь об этих людях?

Она даже не повернулась к нему.

Он ответил:

– Пожалуй, мне нравится бельгиец. Он, конечно, циник, но достаточно умный. Что до священника – как его зовут? Франциско? – сложно сказать, потому что он почти ничего не говорит. Думаю, проводнику можно доверять; да и погонщикам тоже. Эти ребята выглядят слабыми, но на самом деле они сделаны из железа.

О Жозиан он промолчал. Просто-напросто потому, что еще не знал, как он к ней относится.

– Что касается жены бельгийца, – в конце концов сказал он, – то сначала я вообще подумал, она его дочь. Как ты думаешь, кто она? Актриса? Танцовщица?

Камилла сказала:

– Сложно представить, чтобы такой человек, как Луи, мог потерять голову из-за кого бы то ни было.