К последнему царству

– По несколько раз в день. И мне это очень обидно. Я ненавижу большевизм всеми силами души. Это, пожалуй, единственная большая ненависть в моей жизни. Одна из моих ближайших задач – закончить гражданскую войну. Но не слащавым и фальшивым примирением сторон, а победой белых. Надеюсь, это будет бескровная победа. Или почти бескровная. Большевики пришли к власти под лозунгом социальной справедливости. И всех обманули. А я хочу доказать русским людям, что лозунг социальной справедливости ни как не связан с большевизмом, что нормальная русская власть как раз и обеспечит им ту справедливость, которую обещали, но не дали большевики.

– Вы хотите заручиться поддержкой народа?

– Я уже имею поддержку народа, и я не хочу её утратить.

– А зачем она вам? Вы же собираетесь уничтожить демократию и на выборы больше не пойдете.

– Власть должна заботиться о народе. В этом её смысл. Заискивать перед народом я не собираюсь. Выполнять разнообразные народные хотелки я не намерен. Но заботиться о народе и следовать его интересам (а не желаниям!) правитель обязан. И народная поддержка любому правителю нужна, потому что не только диктатура, не только монархия, но и самая жестокая тирания не может править поперек народа. Если народ ненавидит власть, а то и вовсе за власть её не считает, если наверху делают то, что не встречает ни какой поддержки внизу, ни какая монархия не возможна.

– Но сейчас у вас не монархия.

– Сейчас мы готовимся к введению диктатуры, без которой невозможен переход к монархии. Это будет национальная диктатура, то есть диктатура в интересах русского народа.

– Вы хотите дать народу то, что он хочет?

– Не совсем. Все народы во все времена хотят одного и того же: хлеба и зрелищ. Если бы речь шла только об этом, то и морочиться не стоило бы. Меня тошнит, когда власть главной своей целью провозглашает «рост благосостояния граждан». Вот это и есть тот самый дешевый популизм, в котором напрасно обвиняют меня. Под красивым словом «благосостояние» всегда понимают исключительно удовлетворение материальных потребностей и ничего больше. Такой популизм основан на понимании человека, как скотины, которой если пододвинуть под нос полное корыто жрачки, так она ни о чем другом и мечтать не будет. Это рассчитано на завоевание популярности у большинства людей, потому что большинство руководствуется самыми низменными потребностями. А я ни у кого популярности не ищу, и моя конечная цель – не удовлетворение материальных потребностей, но удовлетворение самых глубинных, корневых потребностей души русского человека. Запросы души не всегда осознаются русским человеком, но они ему присущи, людям надо лишь помочь их осознать. То есть я предложу людям не то, о чем они просят, а то что им на самом деле надо, и большинство из них поймет, что им надо было именно это, а не то, о чем они просили. Главная цель нашего государства – создание максимально удобных условий для спасения души. Разумеется, мы не будем заставлять людей верить в Бога, это и невозможно, и нелепо. Но мы создадим наилучшие условия для удовлетворения духовных запросов. И тогда человек, которому «чего-то в жизни не хватало», вдруг неожиданно поймет, что не хватало ему именно этого – запросы его духа оставались неудовлетворенными. А вот добиваться того, чтобы люди жили всё богаче и богаче мы не будем.

При этом надо же понимать, что обращаться с проповедью духовности к голодным людям – это предельный цинизм. Надо сначала дать человеку возможность спокойно заработать на кусок хлеба, а потом уже говорить ему о Боге. Надо снять наиболее острые материальные проблемы, которые порою доводят людей до отчаяния, и тогда они сэкономят силы души, которые необходимы для того, чтобы от низкого обратиться к высокому. А если честный труженик за всю свою жизнь не может заработать на квартиру и ютится с семьей в какой-нибудь трущебе, а я приду и скажу ему, что надо думать в первую очередь не о материальном, а о духовном, то он будет прав, если даст мне по морде.

– Сначала хлеб, потом икона?

– Именно так. Было бы очень хорошо, если бы все наши люди стали святыми аскетами и, даже будучи голодными, говорили, что сначала нужна икона, а потом хлеб, но этого ни когда не будет. Общее стремление к святости есть благо, но общая святость есть химера. Мы ориентируемся на обычного человека, а потому относим удовлетворение самых насущных материальных потребностей к необходимым условиям духовного роста. Вот почему я начал с того, что чуточку улучшил материальное положение простых людей. Люди должны понять, что их насущные потребности дороже для власти, чем угождение горстке богачей. Тогда они поддержат и другие начинания власти, уже не связанные с материальным потреблением. Если же я буду грабить нищих в интересах богатых, а потом скажу, что Церковь – наше всё, это будет подло.