К повороту стоять! (СИ)

Снаряд бьет в амбразуру каземата. «Руперт» замолчал окончательно — докучливая пушка то ли разбита прямым попаданием, то ли осколки, залетев внутрь, выкосили расчет. Грузно осев на подорванный борт, броненосный таран прорезает строй бригады и уползает к близкому, не дальше мили, берегу. Вдогонку гремит новый залп, на этот раз снаряды ложатся недолетами.

— Задробить стрельбу! Право девять, обороты держать на три четверти! Возвращаемся в строй!

XII. «Пусть каждый сделает невозможное» [43]

Они прорвались. Но чего стоил людям и кораблям бригады береговой обороны этот прорыв…

Из тринадцати вымпелов, вышедших из Кронштадта, — четыре башенных фрегата, три двухбашенные броненосные лодки и шесть мониторов, — до Свеаборга добралось меньше половины. Броня испещрена отметинами от прямых попаданий, в отсеках стонут раненые, палубы и надстройки закопчены, обуглены. Покалечен рангоут, трубы и вентиляторы превратились в решето — но это все уже неважно.

Они прорвались.

* * *

«Белляйль», в девичестве турецкий «Пейк-и-Шариф», был, как и «Нептун», конфискатом военного времени. Принятый в состав флота в 1877-м году, он был отнесен к разряду броненосных таранов, и в этом качестве попал в Эскадру Специальной службы. Конструкция этого корабля уникальна: кораблестроители водрузили на корпус «Хотспура» центральный каземат, взамен орудийной башни. В каземате скрывались четыре двенадцатидюймовки; их расположение, по углам, позволяло вести огонь по любому направлению лишь одним орудием из четырех. Впрочем, предполагалось, что главным средством нападения станут не пушки, а шпирон — кованый стальной бивень длиной в семь футов.

Целью «Белляйля» стал идущий мателотом за головной «Русалкой» «Адмирал Лазарев». На этот раз удача изменила Королевскому Флоту — русские сумели уклониться от столкновения и в свою очередь, дали залп с убийственно-малой дистанции в пол-кабельтова. И — фатальное невезение! — один из шести снарядов проломил броню боевой рубки и раскололся на части, так и не взорвавшись. Но тем, кто был в этот момент внутри, с лихвой хватило и этого — семь человек, включая командира, старшего офицера и обоих рулевых, превратились в кровавый фарш. Теперь пришел черед «Лазарева» нанести потерявшему управление «британцу» удар. Отойдя на полтора кабельтовых, башенный фрегат дал полный ход, с разгону врубился таранным форштевнем в мидель-шпангоут «Белляйля» и намертво застрял в пробоине. От страшного сотрясения остановилась машина; корабли застыли, сцепившись в смертельных объятиях.

«Глэттон», шедший правофланговым в шеренге броненосных таранов, нацелился на головное судно русских — броненосную лодку «Русалка». Превосходя британского визави в скорости и поворотливости, она серьезно уступала в плане защиты — «Глэттон», спущенный на воду шесть лет назад, предназначался для истребления французского флота в его базе Шербур, а потому был основательно забронирован. К тому же, он в два с половиной раза превосходил «Русалку» водоизмещением — пять тысяч тонн против двух.

И тем удивительнее то, что громоздкому британцу с первого же захода удалось достать увертливого противника. Удар, правда, пришелся вскользь; бивень сорвал с заклепок пару листов брони и проделал ниже ватерлинии дыру поперечником в пару футов — ее тут же заделали аварийные партии. Командир «Русалки», в свою очередь, решил вернуть британцу должок, но не с помощью тарана, а последовав примеру «Стрельца». И тоже неудачно — мины, начиненные черным порохом, взорвались на броневом поясе «Глэттона», не нанеся тому сколько-нибудь заметных повреждений. Корабли закружили в рискованном танце, выписывая циркуляции и коордонаты, осыпая друг друга снарядами и время от времени делая попытки пустить в ход таран. И в этой дуэли преимущество было на стороне «Русалки». Броня — броней, но ее четыре девятидюймовых орудия заряжались с казенной части, а две двенадцатидюймовки «Глэттона» были дульнозарядными, из-за чего «британец» мог послать во врага меньше стали и чугуна, чем прилетало в ответ. К тому же, силуэт башенной лодки был намного ниже, и вражеские «гостинцы» пролетали над палубой, калеча шлюпбалки и вентиляторы, но не причиняли серьезного вреда. Русские же снаряды били в громоздкую надстройку и броневой пояс «Глэттона», как в огромный барабан. За какие-то четверть часа он потерял трубу и мачту, несколько раз начинался пожар. Но единственная башня не пострадала и продолжала действовать с точностью часового механизма: залп из обоих орудий, доворот в диаметральную плоскость; стволы опускаются, гидравлические толкатели подают в них картузы и снаряды. Снова доворот башни, жерла нашаривают цель. Отрывистая команда, залп — и все повторяется…

* * *