К. Р.

...

«Возвещая о сем радостном для сердца нашего событии и повелевая супругу Великого Князя Константина Константиновича именовать княгинею Елизаветой Маврикиевной с титулом Императорского Высочества, мы вполне убеждены, что верные подданные наши соединят теплые мольбы их с нашими к всемогущему и всемилосердному Богу о даровании постоянного, незыблемого благоденствия любезным сердцу нашему новобрачным».

Пожалуй, не было мемуариста, не сказавшего слов о семейном счастье Константина Романова. Оба были красивы, приветливы, добры. Свой дом называли уютным гнездышком, а себя – любящими супругами. Писатель Иван Александрович Гончаров так благодарил молодую августейшую пару за день, проведенный у них в гостях:

...

«Я робко приближался к Вашему порогу, не имея никакого представления в уме о новой для меня личности – Великой княгине, но Вы и ее приветливый прием рассеяли мою робость, а грациозное председательство Ее Высочества за трапезой, очаровательная любезность и внимание, тонкая, изящная обстановка вместе с блеском красоты и юности Новобрачной Четы – все это окружало меня атмосферою такой нежной, благоухающей поэзии, что я тихо, незаметно для Вас, наслаждался про себя прелестною картинкою Вашего молодого семейного счастья! Сам Гименей, казалось мне, нет, не Гименей, а православный Ангел Хранитель невидимо присутствует на страже Вашего юного, брачного гнезда!

У меня в ушах и сердце так приятно звучат последние слова Ее Высочества: «Vener nous voir souvent» («Приходите к нам чаще». – Э. М., Э. Г.)… – Нет, этого нельзя! Я не баловень судьбы – и никогда не отделаюсь от страха – abuser (стать обузой. – Э. М., Э. Г.). Но изредка, изредка, осенью, зимой, повторение такого дня мне будет «богатым подарком».

Заметим, что Иван Александрович был человек непростого характера, большой индивидуалист и холостяк, так и не заведший семьи. И вместе с тем живой классик с острым взглядом.

Кто-то скажет, что это был светский прием. Но и в быту молодой пары не меньше «благоухающей поэзии», замеченной Гончаровым. Они открывали себя друг другу, радуясь этим открытиям. Вот он рассматривает ее рождественские подарки и счастлив, что она очень старалась: достала для него спичечницу из песчаника и нефритовую пепельницу, оправленные серебряными змеями работы вошедшего в моду ювелира Фаберже.

А утром, 4 сентября, в день ее именин, он аккуратно расставил свои подарки ей: брошку в виде черепахи с большим рубином, вставленным в испещренную золотом спинку, флакон из сердолика, стойку для пера из золота и, наконец, сапфиры Императора Николая I. Он часто смотрел, как жена собирается на бал, и особенно любил один ее наряд: белое платье с лиловыми орхидеями и вереском, в жемчугах и алмазах. Это платье Елизавете подарила его мать Александра Иосифовна. Когда молодая невестка его надевала, обязательно приходила посмотреть на нее. И Константин вместе с Мама наперебой восхищались красотой своей Лизы, которая не имела права выглядеть хуже других Великих княгинь.