К. Р.

«Пишу из лагеря при селе Красном, полк перебрался сюда… Опять пошли беседы с фельдфебелем о цене на сено для артельной лошадки, о больных, о провинившихся, об отличившихся на стрельбе, о капусте, о грибах. Опять ежеминутно является ко мне ротный писарь с рапортами, бумагами, списками и сведениями. Опять является артельщик с вечным нерешительным требованием: „денег позвольте“. Но эти мелкие подробности имеют большую прелесть: тут в лагере отдыхаешь душой, даже пройдя верст 20 на ученье; тут спится спокойно, и даже самая жесткая говядина грызется легко и со вкусом. Тут фельдфебель не задумывается о кознях князя Бисмарка, писарь не заботится о судьбах вероломной Болгарии, [27] и артельщик не разбирает, друг или враг нашему отечеству издатель «Московских ведомостей». Тут я не слышу о заблуждениях правительства, и никто не надоедает рассуждениями о неправильности нашей финансовой системы. Здесь, в лагере, каждый делает свое дело, хотя маленькое и, может быть, незначащее, но все-таки дело, и старается потверже идти в ногу заодно с другими. Может быть, мне на это скажут, что нельзя жить такою ничтожною жизнью и не парить в более возвышенных сферах, но я нахожу свое положение весьма приятно и ничего другого не желаю»

(24 июня 1887).

Писал Константин своему учителю о походной жизни и в стихах:

Снова дежурю я в этой палатке;

Ходит, как в прежние дни, часовой

Взад и вперед по песчаной площадке…

Стелется зелень лугов предо мной.

Здесь далеки мы от шумного света,

Здесь мы не ведаем пошлых забот:

Жизнь наша делом вседневным согрета,

Каждый здесь царскую службу несет.

Вот отчего мне так милы и любы

Эти стоянки под Красным Селом,

Говор солдатский, веселый и грубый,

Шепот кудрявых березок кругом,

… В лагерной жизни труда и порядка

Я молодею и крепну душой!

(«Снова дежурю я в этой палатке…», 3 июня 1888)

* * *

К тому времени, когда юнкер Петр Краснов поступил в Павловское военное училище, а Константин Романов командовал Государевой ротой в Измайловском полку, прошло десять лет после Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Правил Александр III, названный Царем-Миротворцем. Он хотел для России 100 лет нерушимого мира, а потому говорил: «У России нет друзей. Нашей огромности боятся… У России только два союзника: ее Армия и ее Флот». Только сильные Армия и Флот могли обеспечить мир, а они требовали серьезных реформ. Военным министром был Петр Семенович Ванновский, боевой генерал, герой Русско-турецкой войны. Опытом и тактикой этой последней войны и продолжала жить российская армия. Да еще в чрезвычайно экономном, даже бедном режиме. «Береги сухарь на 2 дня, патрон – на всю кампанию», «30 патронов должно хватить на все сражение», «Пуля – дура, штык – молодец», «Бить надо сжатым кулаком, а не растопыренными пальцами» – так учили, так муштровали. Ставка делалась на пехоту. Конечно, она оставалась «царицей полей». Метко стреляла, действовала штыком и лопатой – опять же опыт Балканской войны. Шла в атаку со знаменами, музыкой и барабанным боем, широким шагом, и… добывала победу большой кровью.