К. С. Петров-Водкин. Жизнь и творчество

«Он удивил меня сходством с портретами Максима Горького: тот же склад лица, те же усы. К тому времени он уже сбрил бороду и никогда больше ее не отпускал. <…> Козьма Сергеевич учил нас с папой петь старые каторжные песни. Голос у него был несильный, но пел он точно, а мелодии, которые мы слышали от него, как будто связаны были с окружающими полями и высоким небом. <…> Вместо трех дней Кузьма Сергеевич прожил в Песочках десять. <…> Смущало его, что пришлось работать красками, приготовленными не так, как он привык — на керосине. <…> он долго усаживал меня то так, то этак. Наконец я села на стул так, что одно окно во дворе оказалось у меня за спиной, а другое, выходившее на дорогу, было передо мной. Художник добился свойственного его полотнам необычного освещения. <…> Первый набросок лица и фигуры мелом был необыкновенно хорош, при чем было явно очень большое сходство, утраченное позднее. <…> — „Будет вам не восемнадцать, а тридцать два года, тогда вы скажете, что похоже. А сейчас вот глаза живые“»^[643].

Петров-Водкин с дочерью в Шувалове. Фото 1926 года

Принял участие в сборнике, посвященном памяти его талантливого ученика А. А. Лаппо-Данилевского (1898–1920).

«В искусстве самое трудное — сочетание и соравенство формы и содержания; этот профессиональный такт и был всецело присущ чисто европейского характера таланту Лаппо-Данилевского. Основной же чертой его творчества было органическое понимание пространственности, и в этом понимании — вся острота рисунков Лаппо»^[644].

С 18 октября по 9 декабря в Питсбурге (США) экспонировалась организованная отделением изящных искусств Института Карнеги 27-я международная выставка живописи, участниками которой были П. П. Кончаловский, Ф. А. Малявин и К. С. Петров-Водкин, представившие 13 произведений. В архиве художника сохранилась вырезка из американского издания (название не указано, рубрика «Художественные сезоны») с заметкой Маргарет Бреунинг. Автор утверждает, что Международная выставка Института Карнеги является чрезвычайно интересным событием среди местных выставок. В заметке, в частности, говорится о работах Петрова-Водкина — большом успехе «Натюрморта с черемухой» и менее привлекательной, но высоко индивидуальной картине «После купанья»: «Petroff-Vodkin’s „Lilacs“, placed on a large red blotter with gargantuan inkwell and match box against a resounding blue, comes off happily. His figure painting „After the Bath“ less insistent, yet highly individual»^[645].

Девушка у окна. 1928. Холст, масло. ГРМ

1929

В январе в Детском Селе закончил первоначальный вариант повести «Хлыновск» под названием «Мой путь». Начал писать очерк «„О мире искусства“. Отрывок из воспоминаний».

В марте состоялась переписка с Мейерхольдом по поводу готовящейся в ТИМе постановки пьесы И. Сельвинского «Командарм-2». Петров-Водкин выступил в качестве консультанта. Ему, в частности, принадлежит цветовая идея костюмов: сочетание черного цвета кожаных курток с золотистым овчинных тулупов. Оформление спектакля реализовал С. Е. Вахтангов. Исполнение костюмов и грима В. В. Почиталова.

«Сообщите, позволит ли состояние вашего здоровья взяться за работу по костюмам „Командарма“, условия, дату приезда Москву». «Положение здоровья санаторное. Никакой возможности прибыть в Москву. Очень сожалею. Письмо следует»^[646].