К суду истории. О Сталине и сталинизме

Няня Светланы и экономка Сталина К. В. Тиль первыми увидели Надежду Аллилуеву, которая лежала в крови возле своей кровати с зажатым в руке маленьким пистолетом. Они вызвали жившего рядом Авеля Енукидзе, Полину Жемчужину и коменданта Кремля К. В. Паукера. Вскоре пришли К. Е. Ворошилов и В. М. Молотов. Они и сообщили Сталину о смерти Надежды. (По одним данным, Сталин еще спал в своей спальне, по другим – находился в Зубалове.) П. Жемчужина рассказала Светлане о той ссоре, которая произошла между Сталиным и его женой накануне вечером на небольшом банкете в Кремле по случаю 15-летия Октябрьской революции. В свое время я записал рассказ одного из близких знакомых Авеля Енукидзе. Согласно этому рассказу, 8 ноября в Кремле собралась не особенно большая компания большевистских руководителей. Здесь была и Надежда Аллилуева, но Сталин запаздывал. Когда он пришел, Надежда сделала ему шутливое замечание. Сталин вспылил и ответил грубостью. Иногда Сталин курил не трубку, а папиросы. В порыве злобы он неожиданно бросил непотухшую папиросу в лицо жене. Папироса попала в вырез платья. Вытолкнув ее, Надежда вскочила, но Сталин, быстро повернувшись, ушел. Почти сразу ушла и Надежда. Сталин поехал на дачу, а Надежда пошла в кремлевскую квартиру. Праздник был испорчен, однако худшее случилось через несколько часов. Позвонили из квартиры Сталина и вызвали Авеля Енукидзе и Серго Орджоникидзе. Надежда застрелилась. Рядом лежал небольшой дамский револьвер и письмо, которое, конечно, никто не посмел вскрывать. Сообщили Сталину, он быстро приехал. Видно было, что он потрясен, но молчал. Все условились хранить тайну самоубийства. В газетах опубликовали фальсифицированный медицинский бюллетень. Вся прислуга в доме Сталина была заменена.

Примерно то же самое недавно писала в своих воспоминаниях и вдова Н. И. Бухарина А. М. Ларина. Она свидетельствует: «В ноябре 1932 г., придя домой из института, я застала там Н. И. (Бухарина)… Я увидела его взволнованного, бледного. Они тепло относились друг к другу, Н. И. и Надежда Сергеевна; тайно она разделяла взгляды Н. И., связанные с коллективизацией, и как-то улучила удобный момент, чтобы сказать ему об этом. Надежда Сергеевна была человеком скромным и добрым, хрупкой душевной организации и привлекательной внешности. Она всегда страдала от деспотичного и грубого характера Сталина. Совсем недавно, 8 ноября, Н. И. видел ее в Кремле на банкете в честь пятнадцатилетия Октябрьской революции. Как рассказывал Н. И., полупьяный Сталин бросал в лицо Надежде Сергеевне окурки и апельсиновые корки. Она, не выдержав такой грубости, поднялась и ушла до окончания банкета. Они сидели друг против друга, Сталин и Надежда Сергеевна, а Н. И. рядом с ней (возможно, через человека, точно не помню). Утром Надежда Сергеевна была обнаружена мертвой» [284] .

Я заметил выше, что версия об убийстве, а не самоубийстве, Н. Аллилуевой не заслуживает серьезного опровержения. Добавлю следующее. В 1932 г. можно было скрыть от широкой общественности самоубийство Аллилуевой, объявив официально о ее болезни и смерти. Но для узкого круга семей, живущих в Кремле, такого рода события не могли оставаться тайной. От этих людей невозможно было бы скрыть тогда убийство Сталиным своей жены. Этого нельзя было утаить и от большой семьи Аллилуевых. Характерно, что члены этой семьи не только не осуждали Сталина за смерть Надежды, их первым побуждением было стремление как-то помочь Сталину пережить случившуюся трагедию. Срочно вернувшийся из Берлина Павел Аллилуев на несколько лет поселился снова на даче Сталина. Тот часто начинал говорить с ним о Надежде. Временами он чувствовал себя виноватым и пытался как-то оправдаться перед братом жены. «Я все делал, как она хотела, – говорил Сталин. – Могла ходить куда угодно, скупать все, что ей хотелось. Чего ей не хватало? Смотри!» И Сталин выдвинул незапертый ящик своего письменного стола. Он был набит червонцами [285] .

Английский историк и советолог Р. Конквест утверждает в своей книге, что после смерти Надежды ее брат Павел потерял доверие Сталина.

«Брат Надежды, старый большевик Павел Аллилуев, – писал Р. Конквест в книге “Большой террор”, – был политическим комиссаром в бронетанковых войсках. Его взяли под особое наблюдение. Позже он рассказывал старому знакомому, что со времени смерти сестры его не допускали к Сталину, и кремлевский пропуск был у него отобран. Ему стало ясно, что, по мнению Ягоды и Паукера, он стал опасным для Сталина в том смысле, что мог отомстить за сестру».