К суду истории. О Сталине и сталинизме

«Всякий, близко знакомый с историей русского революционного движения, должен знать, сколь опьяняющими могут быть известия об успешном политическом убийстве для жертв политического угнетания. Один шестнадцатилетний ученик заявил: “Они убили Кирова, теперь им следует убить Сталина”. Так говорилось в одном из многих аналогичных сообщений, найденных в архиве Смоленской партийной организации» [317] .

Можно, конечно, не сомневаться, что в еще крайне неоднородном тогда советском обществе было место для самых различных чувств по поводу убийства Кирова. Однако среди «жертв политического угнетания» преобладали настроения не «окрыляющей радости», как думает А. Улам, а страх, как оказалось, вполне обоснованный. Но среди большинства молодежи убийство Кирова вызвало скорбь и гнев, эти эмоции преобладали также и среди рабочего класса Ленинграда, где Киров был весьма популярен. Во всяком случае, я хорошо помню молчаливое, скорбное ночное факельное шествие трудящихся Ленинграда, которые шли по набережной Васильевского острова на грандиозный траурный митинг к Зимнему дворцу.

Утром 2 декабря в Ленинграде распространился слух о приезде Сталина. Он приехал специальным поездом вместе с В. Молотовым, К. Ворошиловым, Н. Ежовым, Г. Ягодой, А. Ждановым, Я. Аграновым и Л. Заковским. На вокзале его встречали руководители ленинградской партийной организации во главе с М. С. Чудовым и ленинградского управления НКВД во главе с Ф. Д. Медведем. Рассказывали, что, выйдя на перрон, Сталин не подал руки никому из встречавших, а Медведя ударил по лицу, не снимая перчатки. Сразу же после приезда Сталин взял руководство следствием в свои руки.

В убийстве Кирова, несомненно, нельзя винить одного Николаева. Как рассказал мне Петр Чагин, известный партийный работник и близкий друг Кирова, в 1934 г. было несколько попыток покушения на его жизнь, явно направляемых чьей-то сильной рукой. Такая попытка, например, была предпринята во время поездки Кирова в Казахстан. Что касается Николаева, то все источники сходятся на том, что этот психически неуравновешенный человек действовал вначале по собственной инициативе. Озлобленный и тщеславный неудачник, он мнил себя новым Желябовым и готовил убийство Кирова как некую важную политическую акцию.

Киров любил ходить пешком по городу, и Николаев изучил маршруты его прогулок. Конечно, Кирова тщательно охраняли, и группа охранников в штатском, возглавляемая сотрудником НКВД Борисовым, сопровождала его, идя «лесенкой» впереди и сзади. Во время одной из прогулок охрана задержала человека, который пытался приблизиться к Кирову. Это был Николаев. В его портфеле оказался вырез, через который можно было выхватить спрятанный там револьвер, не открывая застежку. В портфеле лежал также чертеж с маршрутами прогулок Кирова. Николаева немедленно арестовали. Его допрашивал заместитель начальника УНКВД области И. Запорожец, лишь недавно прибывший в Ленинград доверенный сотрудник Г. Ягоды. Он был, как выяснилось впоследствии, активным участником заговора. Запорожец не доложил о задержанном своему непосредственному начальнику Ф. Д. Медведю, который был близок к Кирову, а позвонил в Москву наркому внутренних дел Г. Ягоде. Через несколько часов Ягода дал указание освободить Николаева. С кем советовался Ягода? В 1938 г. во время судебного процесса над участниками «правотроцкистского блока» подсудимый Ягода подтвердил приведенные выше факты, но одновременно утверждал, что все главные приказы он получал якобы от А. Енукидзе и А. Рыкова. В настоящее время эта версия полностью отпала. Можно не сомневаться, что приказы Ягода получал от более влиятельных лиц.

Николаева отпустили, и через некоторое время он вновь был задержан на мосту охраной Кирова, которая вторично изъяла у него все тот же заряженный револьвер. Странный либерализм Ленинградского управления НКВД вызвал подозрения у людей, охранявших Кирова, но им заявили, что это не их дело, и пригрозили исключением из партии. Однако начальник охраны Борисов рассказал обо всем Кирову.

Николаева снова освободили, и вскоре ему удалось убить Кирова. Прибывший в Ленинград Сталин решил лично допросить Николаева. Сопоставляя некоторые из свидетельств (помощника Жданова И. М. Кулагина, присутствовавшего при допросе, уже упомянутого нами П. Чагина и некоторых других), можно обрисовать допрос Николаева следующим образом.