Читаем К суду истории. О Сталине и сталинизме полностью

«Вышинский. Меня интересует, почему вы решили дать правдивые показания? Изучая следственное производство, я вижу, что на протяжении ряда допросов вы отрицали свою подпольную работу… Изложите мотивы, по которым вы решили все выложить на стол…

Муралов. По-моему, тут три причины, которые меня сдерживали и заставляли все отрицать… Начну с моего характера. Я очень горячий, обидчивый человек. Когда меня посадили, я обиделся, озлобился. Вторая причина – моя привязанность к Троцкому. Третий момент – вы знаете, во всяком деле есть перегибы. И я думал, если я и дальше останусь троцкистом, то я могу стать знаменем контрреволюции. Это меня страшно испугало. В то время как на моих глазах росли кадры, промышленность, народное хозяйство… Я не слепец. И я сказал себе, что надо подчиниться интересам того государства, за которое я активно сражался в трех революциях… Как же я останусь и буду усугублять это дело? Мое имя будет знаменем для тех, кто еще есть в рядах контрреволюции. Для меня это было решающее, и я сказал: ладно, иду и показываю всю правду…» [333]

Фальшивый характер подобного рода «признаний» бросается в глаза.

Во время этого процесса уже вполне отчетливо прозвучали (или, вернее, были вложены в уста подсудимых) слова о «шпионско-террористической деятельности Бухарина и Рыкова». «Я признаю за собой еще одну вину, – заявил, например, в своем последнем слове 29 января 1937 г. К. Радек. – Я, уже признав свою вину и раскрыв организацию, упорно отказывался давать показания о Бухарине. Я знал: положение Бухарина такое же безнадежное, как и мое, потому что вина у нас если не юридически, то по существу была та же самая. Но мы с ним близкие приятели, а интеллектуальная дружба сильнее, чем другие дружбы. Я знал, что Бухарин находится в том же состоянии потрясения, что и я, и я был убежден, что он даст честные показания Советской власти. Я поэтому не хотел приводить его связанного в Наркомвнудел. Я так же, как и в отношении других наших кадров, хотел, чтобы он мог сложить оружие. Это объясняет, почему только к концу, когда я увидел, что суд на носу, понял, что я не могу явиться в суд, скрыв существование другой террористической организации» [334] . Не только Радек, но и некоторые другие подсудимые подробно рассказывали суду о своих «контрреволюционных связях» с группой Бухарина – Рыкова.

Показания на процессе «параллельного центра» решали судьбу почти всех, кто прежде придерживался «правого» уклона. 17 января 1937 г. «Известия» вышли без подписи ее главного редактора – Н. И. Бухарина. Был снят со всех постов и А. И. Рыков. Многие решили поэтому, что Бухарин и Рыков уже арестованы. Но это было не так. Сталин не торопился с арестом Бухарина и Рыкова, хотя они всенародно были объявлены «врагами народа».

Еще осенью 1936 г., когда арестовали Радека, Пятакова и готовился процесс «параллельного центра», Бухарин ждал ареста и вместе с тем постоянно писал письма Сталину, на которые тот не отвечал. Однако Сталин вел с Бухариным и Рыковым гораздо более сложную игру, чем с Каменевым и Зиновьевым. По свидетельству жены Бухарина А. М. Лариной, 7 ноября 1936 г. Бухарин решил пойти с женой на праздник Октября. Конечно, он не поднялся на трибуну мавзолея, но по гостевому билету «Известий» прошел на соседние с мавзолеем трибуны. Сталин заметил Бухарина. Неожиданно Ларина увидела, что через густую толпу людей к Бухарину пробирается часовой. Она подумала, что часовой предложит Бухарину немедленно оставить Красную площадь. Но тот отдал честь Бухарину и сказал: «Товарищ Бухарин, товарищ Сталин просил передать, что вы не на месте стоите. Поднимитесь на мавзолей».

Однако после праздника в жизни Бухарина началась самая тяжелая полоса. Его не вызывали на Лубянку, но в Кремле одну за другой Бухарину устраивали очные ставки и с арестованными «левыми», и с членами так называемой «школы Бухарина», то есть его ближайшими учениками. За очной ставкой с Сокольниковым последовала очная ставка с Пятаковым, Радеком, с одним из любимых учеников Бухарина Ефимом Цетлиным. И все эти люди говорили о своих мнимых преступных связях с Бухариным, о существовании еще одного контрреволюционного и террористического центра, во главе которого якобы стояли Бухарин и Ягода. Так, например, Е. Цетлин сообщил, что Бухарин дал ему револьвер и поставил его на углу улицы Герцена, по которой должен был в этот день проехать Сталин. Однако машина Сталина проехала по другой улице и покушение не состоялось.

Кроме очных ставок, на квартиру Бухарина и Рыкова почти каждый день доставлялись копии протоколов «показаний» тех деятелей партии, которые были уже арестованы и от которых следователи НКВД постоянно получали все новые и новые сведения по поводу их «вредительской» и «террористической» деятельности. Имя Бухарина и Рыкова встречалось в этих показаниях очень часто. Такие же пачки протоколов получали и другие члены и кандидаты в члены ЦК ВКП(б).

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже