К суду истории. О Сталине и сталинизме

Еще больше публикаций на эту тему появилось на Западе после XX съезда. Нам уже приходилось ссылаться на книгу А. Орлова «Тайная история сталинских преступлений», которая недавно была издана на русском языке, но впервые появилась на английском языке еще в 1953 году, вскоре после смерти Сталина, в США. В мае 1956 года Орлов опубликовал в журнале «Лайф» большую статью «Сенсационная тайна Сталина» с материалами, которых не было в его книге. В этой статье Орлов пытается доказать, что Сталин в течение многих лет до революции активно сотрудничал с царской охранкой. Орлов, в частности, писал: «Осенью 1937 года я был одним из немногих, а может быть, даже и единственным, кто знал во всех подробностях, что скрывалось за процессом руководителей Красной Армии в 1937 г. И сейчас я рассказываю об этом впервые. Эти события являются наиболее сенсационными и, конечно, хранимыми в наибольшей тайне из всей карьеры Иосифа Джугашвили, известного в истории под именем Сталина. Эта тайна преследовала сознание Сталина и ускоряла смерть тех, кого он подозревал в том, что они ее знают... Я делаю это заявление потому, что знаю из совершенно достоверного источника, что дело маршала Тухачевского связано с одной из самых чудовищных тайн Сталина. Когда эта тайна будет раскрыта, она осветит многие стороны поведения Сталина, которые до сих пор оставались необъяснимыми. А в наши дни это разоблачение осветит также паническое поведение "Хрущева и К°", когда они поторопились разоблачить преступления Сталина и разрушить миф о его величии» [494] .

По словам Орлова, еще в феврале 1937 года, когда он, будучи резидентом НКВД в Испании, должен был перебраться во Францию, чтоб в одной из французских клиник пройти длительный курс лечения, его неожиданно навестил его кузен и друг Зиновий Борисович Кацнельсон, член ЦК КПСС и уполномоченный НКВД на Украине. Кацнельсон был другом С. Косиора и многих других видных деятелей партии. Кацнельсон якобы рассказал Орлову необычную и страшную историю. Когда Сталин готовил еще свой первый московский процесс над группой Зиновьева – Каменева, он якобы сказал Ягоде, что было бы полезным изобразить одного из обвиняемых агентом царской охранки. Чтобы обвинение выглядело правдоподобным, Ягода решил разыскать хотя бы одного бывшего офицера охранки, что было по тому времени нелегким делом. Для этого Ягода поручил одному из ответственных работников НКВД по фамилии Штейн изучить имеющиеся в архивах материалы охранки. Старых полицейских архивов было много в разных местах, но самое большое их собрание хранилось в кабинете предшественника Ягоды В. Менжинского. Просматривая эти материалы, Штейн наткнулся однажды на папку, в которой один из начальников секретной полиции Виссарионов хранил бумаги, с которыми мог иметь дело только он один. «Перелистывая папку, – писал А. Орлов, – Штейн наткнулся на вопросник, к которому была приложена фотография молодого Сталина. Он подумал, что открыл здесь некоторые сведения о революционной деятельности великого вождя в подполье... Но вглядевшись внимательно, Штейн заподозрил недоброе. Его радостное возбуждение сменилось страхом и ужасом, когда он начал вчитываться в документы. Здесь были доклады и письма, адресованные Виссарионову и написанные почерком диктатора. Папка, как установил Штейн, действительно касалась Сталина, но не Сталина-революционера, а Сталина-агента-провокатора, который добровольно работал для царской секретной полиции» [495] .

Далее события, согласно Орлову, развивались следующим образом. Штейн выехал на Украину к своему бывшему начальнику и другу Балицкому, начальнику Управления НКВД Украины. Балицкий провел экспертизу документов и установил их подлинность. Он познакомил с ними 3. Кацнельсона, И. Якира, С. Косиора. В свою очередь Якир познакомил с документами Тухачевского, Гамарника, Корка и некоторых других высших военачальников. Было сделано много фотокопий, и круг посвященных все время расширялся. Верхушка армии составила заговор против Сталина. Предполагалось отобрать два наиболее верных подразделения Красной Армии и при их помощи совершить переворот в Кремле, по возможности избегая волнений в стране. И все это Кацнельсон рассказывал в феврале 1937 г. во французском госпитале Орлову еще за 4 месяца до ареста Тухачевского и Якира.