К суду истории. О Сталине и сталинизме

Первое открытое столкновение оппозиции с большинством ЦК произошло на пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в июле 1926 г., где от имени оппозиционного блока выступил Троцкий. Партия увидела Троцкого, Зиновьева и Каменева на одной трибуне, но мало кто воскликнул: «Вот оно, правительство!» Подавляющее большинство ЦК осудило оппозицию. Зиновьев был выведен из состава Политбюро; от оппозиционеров в нем остался один Троцкий.

Не имея возможности подробно анализировать в этой книге все детали и эпизоды внутрипартийной борьбы, мы не можем не отметить, что многие критические высказывания оппозиции, несомненно, были правильны. Так, например, далеко не мифом являлась пустившая глубокие корни бюрократизация как советского, так и партийного аппарата. Много справедливого было и в критике некоторых аспектов экономической политики. Хотя промышленное производство в 1925 – 1926 гг. увеличивалось очень быстрыми темпами (до 30 – 35% в год), однако именно в эти годы в народном хозяйстве страны наметились некоторые опасные диспропорции. Несмотря на рост промышленного производства, обострялся товарный голод, ибо еще быстрее возрастал платежеспособный спрос как в городе, так и в деревне. Недостаток товаров затруднял для крестьян продажу излишков зерна. Заметно сократился экспорт, прежде всего экспорт хлеба. Пришлось сократить и импортный план. Уменьшение закупок хлопка создало трудности для текстильной промышленности. Возрастало пассивное сальдо советской внешней торговли, а стало быть, и задолженность СССР иностранным фирмам. Чтобы поддержать доверие к СССР как торговому партнеру, был увеличен вывоз золота и т. д.

Совершенно справедливым было требование оппозиции осудить теорию «социал-фашизма» – это понятие использовалось тогда при оценке деятельности социал-демократии. Теория «социал-фашизма», к созданию которой причастен был не только Сталин, но и Зиновьев, компрометировала коммунистов в глазах левой социал-демократии, помогала ее правым лидерам и мешала единству действий рабочего класса против наступления фашизма.

Однако общая направленность политической платформы оппозиции была ошибочной, несмотря на многие верные замечания.

Оппозиция по-прежнему защищала тезис о невозможности построения социализма в такой отдельно взятой стране, как СССР, без государственной помощи западного пролетариата. Как говорилось в одном из заявлений оппозиционных теоретиков, «техническая отсталость нашей страны и вытекающий из нее низкий уровень производительности труда, разумеется, являются огромным препятствием на пути социалистического строительства. Благодаря этой отсталости переход к действительно социалистической организации производства (при которой рабочий из рабочей силы превращается в хозяина производства, а товарный характер производства уничтожается) без помощи передовых стран, без мировой социальной революции для нас невозможен» [175] .

Лидеры оппозиции в пылу полемики до крайности преувеличивали действительно существующие недостатки, что вызывало протест со стороны партийных кадров. То, что имелось как тенденция, выдавалось за уже начавшийся процесс; перерождение, затронувшее пока лишь часть партийного аппарата, преподносилось как перерождение едва ли не всего аппарата. Поэтому и лозунг оппозиции о необходимости «революции в партийном режиме» большинство в партии воспринимало как «левацкий». Курс партии оппозиция представляла как непрерывное отступление. На основании некоторого роста кулачества и нэповской буржуазии, вполне естественного при нэпе, оппозиция делала вывод, что Сталин, Рыков и Бухарин возрождают капитализм. Как утверждалось в одной из оппозиционных платформ, «в стране существуют две, исключающие друг друга основные позиции: одна – позиция пролетариата, строящего социализм; другая – позиция буржуазии, стремящейся повернуть развитие на капиталистические рельсы… Между этими двумя позициями – все ближе к последней – проходит сталинская линия, состоящая из коротких зигзагов влево и глубоких – вправо» [176] .

Неверным было и утверждение оппозиции, будто частный сектор более быстрыми темпами, чем общественный, осуществляет накопление. В явно демагогических целях оппозиция преувеличивала масштабы капиталистического развития в стране и связанные с этим опасности. В одном из ее программных документов говорилось: «На самом деле капитализм в деревне растет и абсолютно и относительно, растет с большой быстротой, и с каждым днем увеличивается зависимость Советского государства и его промышленности от сырьевых и экспортных ресурсов зажиточно-кулацкой части деревни. Развитие аграрного капитализма, подпирающего живучий городской капитализм, оказалось достаточным, чтобы пробудить сознание своей силы у всех буржуазных элементов страны, чувствующих к тому же за своей спиной огромные резервы мирового капитализма» [177] .

Советская промышленность стала действительно получать все больше и больше сырья и экспортных ресурсов из деревни, но это было выгодно не только зажиточной части деревни, но и всему обществу.