К.У.К.Л.А

Я часто задавалась вопросом, почему меня назвали Лолитой. Неужели им показалось нормальным дать трехлетней девочке такое необычное имя? Всё оказалось куда проще. Скорее всего, меня так и звали. Дело в том, что в интернат я попала с кусочком обгоревшего детского одеяльца, на котором было вышито моё имя. Но сохранились последние четыре буквы «…лита». Ну, много ли вы знаете женских имён на такое окончание? Вот и я нет. Фамилия «Броневицкая» и отчество «Юрьевна» была одолжена у врача, который меня выходил. Его звали Юрий Броневицкий. Так и получилась я.

С днем рождением было проще. Опять же, она была вышита на одеяльце под именем. И если имя подгорело, то дата рождения осталась нетронутой.

– Как мне тебя отблагодарить? – Спросила я, когда была одной ногой на свободе.

– Живи счастливо! И периодически давай о себе знать. – Костя нежно чмокнул меня в нос и сунул напоследок небольшую сумму денег в руку. – Доедешь до бабушки, напиши.

Так и началась моя странная, сумбурная жизнь вне интерната. И если я думала, что больше никогда не услышу о Богдане, то зря я надеялась. Зря надеялась, что Бусыгин, это самое страшное, что случилось в моей жизни.

Глава 3

Когда я добиралась до старенького, двухэтажного кирпичного дома, я всё равно с опаской оглядывалась назад, боялась, что Богдан уже бежит за мной.

Бабушка Катя жила на первом этаже в милой, уютной однокомнатной квартире. Встретила она меня как родную! Было так приятно, что я расплакалась. Мы посидели с часок, а как бабушка (она просила называть её так) посмотрела на часы, быстро уложила меня спать.

Я уместилась вместе с ней на раскладываемом диване. Как сказала бабушка, в тесноте, да не в обиде! И знаете, как мне легко и комфортно с ней было?! Будто бы со мной по- настоящему родной и близкий человек.

Утром я разложила свои немногочисленные вещи, прибралась в квартирке и видела, как бабушка тихонько плачет в платочек. От радости. Я переворошила все шкафы, постирала в ванной шторы, вымыла окна, хоть на улице и было уже холодно, но так хотелось смотреть на мир через чистые стекла! Выбила на улице дорожки и вымыла полы. На оставшиеся деньги, что мне дал Костя, я сходила в ближайший магазин и купила кое- какие продукты – хлеб, кефир (бабушка приготовила божественные блины!), гречневую крупу, макароны и кость для супа. На мелочь набрала немного конфет. Совсем дешёвых, но для чая самое оно!

Так мы и жили с бабушкой Катей. Через неделю после моего побега, мне написал Костя. Я, конечно же, его предупредила, что добралась и у нас с бабушкой всё хорошо. В субботу мы обе ждали Костю дома, но он не пришёл. Бабушка переживала, и я вместе с ней. Насколько я знала, со слов бабули, Костя приходил каждые выходные, а если такой возможности у него не было, парень звонил бабушке и предупреждал заранее.

Бабушке Кате было уже 84 года. Худощавая и седая, бабушка поутру укутывала голову в платок, скрывая свои длинные жемчужные волосы. Однако её серые глаза прекрасно видели. Она читала книги или смотрела телевизор без очков! Мне порой казалась, она видит людей насквозь. Она очень любила внука и была очень встревожена его отсутствием.

В субботу мы так и не получили от Кости никакого звоночка. Я начала переживать, мало ли что случилось в интернате после моего побега. Хотя бегство из детского дома не считалось чем-то невероятным. Дети часто убегали в поисках лучшей жизни или родителей. Некоторых находила полиция, некоторые возвращались сами, а существовал тот процент, когда уходили с концами.

Вечером в воскресенье пришло сообщение от Димитрова. Я через печатный текс как-то почувствовала всю ту тревогу, которую испытывал Костя.

В письме говорилось, что на утро, когда моя пропажа обнаружилась, в интернат прибыла полиция. Некоторые, самые чувствительные ребята, посчитали, что Бусыгин из- за ревности прибил меня где-то на территории учреждения, а тело закопал в саду. Естественно это было просто из- за паники. Обнаружили пропажу всех моих вещей и документов, а это упрямо указывало на мой побег. Как я поняла, полиции дали наводку на мои скорые поиски. Но кто в России занимается подобным хламом? У нас даже покушение на убийство не считает важной причиной, чтобы сообщать в полицию!

«Когда убьёт, тогда и звоните». – И это без сарказма.

Ребят не выпускали за пределы интерната. Все увеселительные поездки и походы резко сократились. Детей не выпускали. Мало ли кому ещё в голову придёт сбегать? Поэтому и Костя не мог приехать. Учащиеся разделились на два лагеря: кто-то серьёзно полагал, что я сбежала от Бусыгина и его домогательств, кто-то решил, что у меня есть парень за пределами интерната, и я убежала к нему.