К.У.К.Л.А

Ничего не поделаешь, меня уже рассекретили. Я тяжело вздыхаю и нацепляю добродушную улыбку.

– Привет. – Плюхаюсь на краешек его кровати.

Ян выглядит добро и довольно хорошо.

– Меня завтра выписывают. – Радостно сообщает парень и переводит взгляд на мою руку. – Что случилось?

– Ян, я хочу тебя кое о чем попросить. – Издалека начинаю я, не зная, как сказать, мямлю.

– О чем?

– С завтрашнего дня не разговаривай со мной и вообще, держись от меня подальше.

– О чем ты? Почему я должен это делать? Тебе неприятно со мной общаться?

Я встаю с кровати и продолжаю:

– Если тебе не дорого твоё здоровье, то, конечно, мы можем общаться. Но сейчас против меня настроен весь интернат. Ты в моих проблемах не виноват, поэтому и отвечать не должен. – Я посмотрела Яну в глаза. – Пожалуйста, держись от меня подальше.

Я вышла из кабинета врача и тут же наткнулась лбом в грудь Кости.

– Как твоя рука? – Поинтересовался Димитров, высматривая то мою руку, то моё лицо.

– Не твоё дело. – Отрезала я и, отвернувшись, потопала в свою комнату.

«Не нужна мне ни твоя жалость, ни внимание. Если бы действительно было жаль, то, не смотря на дружбу с Богданом, ты помог мне, а не стоял и бездействовал! Я в тебе очень разочаровалась, Димитров».

Так было всю чёртову неделю. Я не могла ни завтракать, ни обедать, ни ужинать. От голода голова разболелась, и мутило жутко. Я с трудом соображалась на уроках, а в пятницу вообще потеряла сознание. Но видимо Богдану показалось этого мало. В субботу, на прогулке, меня поджидали ещё большие неприятности.

Света, Ира и их подружки устроили мне тёмную. Пока все остальные гуляли по городу, меня затащили в какой-то мрачный переулок и избили. Нещадно били ногами по животу и лицу. Пару раз треснули по голове, и только когда я отключилась, всё закончилось.

Естественно в интернате была паника. Пропала ученица! То бишь, я. Когда я очнулась и дошла до учреждения, там вовсю велись поисковые работы. Даже полиция была!

– Лолита! – Услышала я крик, когда, едва передвигая ногами, добрела до ворот.

Ко мне подбежал Костя и схватил на руки.

– Что с тобой случилось? Лола?! – Вскрикнул он, когда я с трудом выбралась из его объятий.

– Где ты была?! – Я настолько туго соображала, что не сразу увидела Богдана, который стоял рядом и был вне себя от ярости.

– А по мне не видно? – Ухмыльнулась я. – Гуляла.

Я сделала ещё пару шагов и упала. Смутно помню врачей вокруг себя, какой-то шум, гам, ругань. Проснулась я в больнице. Именно в больнице! В вене торчал катетер, а я была под сильнодействующим обезболивающим препаратом.

Уже ближе к ночи, когда я проснулась в двадцатый раз, не открывая глаз, я почувствовала чужое присутствие. Рядом кто-то сидел. И я взмолилась, чтобы это был не Бусыгин. Кто угодно, только не он!

– Что тебе стоило попросить меня о помощи? – Моим желаниям было не суждено сбыться. В палате был именно Богдан. – Слишком гордая? – Вскрикнул парень. Следует глухой звук, будто от удара. – Посмотри, куда завела тебя твоя гордость.

– Это твоя вина. – Прохрипела я, открывая глаза и видя, что Богдан стоит у окна. Одна его рука сжата в кулаке. – До твоего появления в моей жизни меня хотя бы не трогали.

– Когда ты, наконец, поймёшь, что тебе от меня не убежать? – Богдан стремглав подлетает ко мне и упирает свои руки по бокам от моего лица.

– Пошёл вон. – Я закрываю глаза.

В день выписки, когда на улице уже лежал тонкий слой махрового снега, ко мне явился Костя. Первый раз, между прочим. На тот момент, на середину ноября, старые раны зажили, а новые покрылись корочкой. Синяки пожелтели, а голова болела меньше. Хотя, периодически, всё равно давала о себе знать. В больнице меня откормили, и я чувствовала себя человеком.

– Привет. – Здоровается Костя, заходя в палату. Я уже позавтракала и готовилась возвращаться в интернат. – Выглядишь уже лучше.

– Тебе чего надо? Бусыга прислал? – Я стояла за ширмой и переодевалась в ту одежду, что мне принесла баба Люба.

– Нет, он не знает, что я у тебя. – Тихо произнес Димитров, боясь быть услышанным.

Я выхожу к нему, поправляя свитер.

– И что ты хочешь? – Проверяю, все ли вещи забрала, но на Костю не смотрю.

– Бежать тебе надо, Лола. – И так холодно вдруг стало от этих слов, что я даже поморщилась. – И как можно скорее.

– И куда ты предлагаешь мне бежать? Хватит дурака валять.

– Бусыгин сошёл с ума.

– Это ни для кого не секрет. – Я пожимаю плечами.

– Нет, ты не понимаешь! – Костя подходит ко мне и заставляет посмотреть прямо в глаза. – Ты знаешь, кто его отец?

– Какое мне до этого дело? – Я пытаюсь отстраниться от нежелательных прикосновений.

– Его отец очень влиятельный человек. Он прокурор! – Как будто это что-то мне говорит. Нет, я, конечно же, знаю, кто такой прокурор, но причем здесь это?

– И что?

– Богдан попросил своего отца забрать тебя с собой, когда Бусыгину исполнится 18 лет! – Паника Кости постепенно передалась мне. Я соскочила с кровати и уставилась на Димитрова.

– Ты сейчас серьёзно? – Выдаю я на одном дыхании.