К западу от заката

В версии для Скотти машина находилась на ремонте. Скотт обещал научить ее водить и под этим предлогом просил Фрэнсис ездить с ней на «Понтиаке». Они катались по всему Энсино, как лучшие подружки, вернувшиеся домой на летние каникулы. Вместе с аппендиксом Скотти лишилась и последнего детского жирка, волосы посветлели от солнца. Днем ее занимали молодые люди с востока, собиравшиеся в бассейне, а вечерами они с отцом жарили барбекю и пели походные песни под звездами. Обер, как видно, в знак примирения, прислал чек с авторскими гонорарами за радиопостановки, и машину удалось выкупить. Дополнило атмосферу праздника и нежданное появление Шейлы – она предложила встретиться в «Трокадеро», отметить своего рода годовщину знакомства; впрочем, беспокоясь за легкие Скотта, танцевали они мало.

– Она изменилась, – сказала Скотти, когда в конце вечера они остались наедине, поедая ежевичный пирог Эрлин на кухне.

– Как именно?

– Какая-то она напряженная сегодня была.

– Шейла беспокоится за меня.

– Я тоже. Но что-то в ней изменилось, по-моему.

– Твоя проницательность меня пугает!

– Слушай, – сказала Скотти и сменила позу. Она посмотрела на руки на коленях, потом серьезно – на Скотта, всем видом показывая, что новость серьезная. – Маме я уже сказала, теперь хочу лично сказать и тебе. Я пишу роман.

– Ох Господи. О нас?

– Вот и мама так же спросила. Нет.

– Очень рад, Пирожок! Надо сказать, на это не каждый отважится! И сколько уже написала?

– И сотни страниц не наберется. Я подумала, может, попозже, когда у тебя будет время…

– Конечно, я хочу прочитать! – сказал Скотт, а сам с тревогой думал, что дочь его обходит.

– Они еще не готовы.

– Как будут, только скажи. Почту за честь. Маме тоже покажешь?

Скотти не знала, что отец ждет услышать.

– Ей бы хотелось! – продолжил он.

– Покажу.

– Боже, наша девочка – писатель!

Визит Скотти пролетел, как неделя отдыха. Казалось, она всегда только и делала, что уезжала. В последний день дочка с блеском проехалась на «Понтиаке» сама. На перроне они с Фрэнсис обнимались, как сестры, Скотт был счастлив.

В пятницу германские войска вторглись в Польшу. Англия и Франция вступили в войну. Настало первое число месяца, а платить за дом Скотту было нечем, денег хватало только на колледж дочери. Мир заполыхал. Скотт заперся у себя в комнате и стал тщательным образом составлять письмо Саре и Джеральду: «Китс однажды сказал: «Болезнь и нужда – дурные спутники».

Но ждать от них помощи Скотт не стал. В понедельник утром он позвонил Свони, и тот устроил ему собеседование на «Фокс». Там собирались снимать «По ночам случается всякое», приключенческий фильм с Соней Хени[170] в главной роли. Сюжет касался гестапо, Эрнесту понравилось бы. Скотту показалось, что встреча прошла удачно, но ему так и не перезвонили.

В отчаянии Скотт попытался вернуть к жизни «Перьевой веер», один из первых сценариев, которые он набросал еще в немую эпоху, – вдруг повезет? В те годы Скотт великолепно управлялся с романтическими историями: юноша, девушка, меняющиеся устои. Что считалось тогда честностью, честью? История казалась такой замшелой, что могла сойти для исторической картины. Скотт попросил показать черновики в «Метро». С началом войны зрители полюбили вспоминать старые добрые времена, а больше всех – Майер.

Скотт заплатил Фрэнсис и Эрлин, а остальные счета отложил до лучших времен. Утреннюю почту доставляли незадолго до одиннадцати. Скотт стоял у окна, наблюдая за тем, как подъезжал к калитке грузовик. Почтальон опускал крышку ящичка, засовывал в него связку писем и снова захлопывал.

– Франсуаза, будь добра.

Скотт смотрел, как она возвращается, задумчиво перебирая конверты.

– Что несет нам сегодня великий необъятный мир? – спрашивал он, хотя и так видел все по ее лицу.

Счета и уведомления о просроченных выплатах. Еще Скотт выписывал «Принстон Эламни Уикли», который печатал обзор грядущего футбольного сезона и просил пожертвования у верных сынов заведения. Если ничего не изменится, придется снова обращаться к Максу.

Скотт уже махнул рукой на «Метро», когда позвонил Свони. «Перьевой веер» отвергли, но Свони обедал с Голдвином и уговорил его дать Скотту второй шанс. Со следующей недели он приступает к переделке «Раффлз» с Дэвидом Нивеном[171] в роли благородного похитителя драгоценностей и Оливией де Хэвилленд[172] в роли его прекрасной дамы. За основу взяли старый сценарий Сидни Говарда, упокой Господи его душу.

– А что с Сидни?!

– Угодил под собственный трактор.

– Боже…

– Теперь ему дадут «Оскар».

– И мне его править? Как-то это некрасиво.

– Согласен.

Сидни был выпускником Гарварда и лауреатом Пулитцеровской премии, а хотел только возделывать поля. Скотту поручили отредактировать диалоги. Четыре недели по пятьсот пятьдесят. График жесткий, поскольку Нивен собирался за штурвал «Спитфайров» военно-воздушных сил Его Величества. Скотт считал решение благородным и гибельным.