К западу от заката

Доктор оказался прав, Зельда вела себя покладисто, даже ласково, но каждая минута рядом с ней превращалась в пытку. В качестве подарка на прошедшее Рождество она преподнесла Скотту автопортрет в образе верховной жрицы. В ниспадающих золоченых одеждах, с кошачьими глазами и высокими скулами она зловеще поднимала вверх три пальца в предзнаменование беды. Скотт изобразил приятное удивление, а сам думал только о том, где спрятать подарок от Шейлы. Зельда не могла нарадоваться новым мокасинам, но восторгалась и омлетом, который им подали в номер, и попугаями в холле отеля, и полем для крокета, будто была слегка навеселе. Весь мир казался ей «чудесным», «волшебным» и «божественным». Скотт думал, что жена просто рада вырваться на свободу, рада его присутствию. Ее натуре всегда была свойственна некоторая театральность, и, конечно, Зельде хотелось видеть идиллию в их отношениях, однако сейчас воодушевление казалось приторным. Скотт подозревал в ее возбужденности неуклюжую уловку, ждал, что рано или поздно ей надоест играть и явится ее истинная измученная сущность. Но когда терпение Скотта стало иссякать, ему пришло в голову, что у него разыгралось воображение, подогретое чувством вины. Каким бы ангелом она ни была, он все равно нашел бы к чему придраться.

Однажды утром, во время партии в теннис, Скотт понял, что она не притворялась. Обычно Зельда играла лучше него, дух соперничества был в ней необыкновенно силен. В детстве она обожала разделывать мальчишек под орех на глазах у всего загородного клуба. И Скотта она, как правило, обыгрывала. Только не сегодня. Он пытался ее подбодрить, когда она неловко отбивала подачи. В какой-то момент она повернулась, чтобы отразить простенький удар справа, ее ноги заплелись, она не удержалась и упала на плечо, а мячик ударился о сетку.

– Ты как, цела?

– Неплохая подача! – засмеялась она, отряхиваясь. Правый бок был весь перепачкан травой.

– Точно не больно?

– Жить буду.

Только когда они стали меняться местами, Скотт увидел, что у нее содрана кожа на подбородке и на багровой ссадине выступали капельки крови.

– Да ты поцарапалась!

Зельда дотронулась пальцем до ранки и рассмеялась.

– Щиплет, наверное?

– Немного.

Казалось, падение ее больше забавляло, чем расстраивало. И за прошедшую неделю Скотт понял, что так же Зельда относилась ко всему. К дельфинам, выпрыгивающим из воды, к кусочку масла, уроненному на скатерть, – всем она восхищалась, всему удивлялась. Из-за лекарств ничто не могло вызвать в ней хоть малейшего раздражения. Видимо, доктор Кэрролл пытался сделать своей подопечной прививку от всего мира. Ее мать, конечно, придет в восторг.

Они купались, ели, танцевали. Отпуск проходил, как в замедленной съемке. Перед сном оба глотали таблетки и ложились порознь. Зельда больше не ластилась к нему, и Скотт этому радовался, лежа в постели и прислушиваясь к дыханию жены. Вела она себя как нельзя лучше, ничего от него не хотела. В другое время Скотт был бы этим счастлив, но отчего он тогда снова и снова представлял, как тайком пробирается в ванную и смывает в унитаз все ее таблетки? Да и свои тоже.

Утром Зельда напудрила подбородок, чтобы никто не подумал, будто муж ее бьет, однако за завтраком случайно снова разбередила ранку салфеткой. Она улыбалась, а капельки крови медленно сочились по лицу. Скотт позвал официанта и попросил счет.

Он пребывал в унылом расположении духа, и чем меньше времени оставалось до отъезда, тем больше ему хотелось остаться. Рано или поздно миссис Сейр своего добьется, сомневаться не приходилось. И тогда Зельда поедет домой. Скотт и сам этого хотел, раз лучше все равно ничего не придумаешь. Они оба давным-давно предали святые обязанности друг перед другом, и потому между ними возникла пустота. Сейчас Скотт желал одного: чтобы Зельда провела тихую жизнь и обрела покой в окружении любимых людей. Это было возможно только в Монтгомери, и все же, помогая ей подняться по трапу, он чувствовал, что отдает жену на произвол судьбы.

В аэропорту их встречала тетя Сара в сопровождении водителя в потертой ливрее по фамилии Фриман. Хотя обе сестры Зельды все еще жили в Монтгомери, у них были собственные семьи, а Сара, у которой не было никого, осталась помогать миссис Сейр по хозяйству. Набожная сутулая женщина с вытянутым лицом, на котором было написано усталое разочарование, Сара обняла Зельду, осмотрела ее подбородок и неодобрительно глянула на Скотта, потом взяла племянницу за руки, будто она могла сбежать. Скотт помог водителю погрузить чемоданы в багажник, хотя тот и запротестовал: «Не извольте беспокоиться, сэр!» Снаружи под неусыпным взглядом полицейского их ждал величественный раритетный «Ласалль» с отполированным до блеска капотом – шофер постарался. Автомобиль остался в наследство от судьи Сейра, умершего семь лет назад.