К земле неведомой: Повесть о Михаиле Брусневе

— Это уж так! — крякнув, кивнул Федор Афанасьев. — А то, ежели россыпью да с кондачка все делать, да суматошливо, пожалуй, себе лишь навредим. Городовых туда нагонят!.. — не договорив, он махнул рукой.

— Да уж и городовых и филеров там будет — пруд пруди! — вставил свое слово его брат.

— Вот мы и должны все обдумать заранее. На опасное, большое дело решаемся! Немалый риск для нас, повторяюсь! Немалый… — Михаил поправил упрямое крылышко русых волос, озабоченно оглядел членов комитете. — Надо составить план наших действий и строго его придерживаться. Прежде всего: первыми к дому Шелгунова мы являться не должны. Прийти надо почти к самому выносу, когда соберется побольше пароду. Вперед не выдвигаться до поры. Держаться в сторонке, но опять же не толпой, чтоб не слишком обращать на себя внимание. И лишь в самый последний момент — может быть, когда тронется процессия, — влиться в нее. Но влиться — организованно. И держаться — сплоченно. Потом такое дело: с Воскресенского проспекта на Волково кладбищо прямой путь — по Литовской?

— По Лиговской, — ответило сразу несколько голосов.

— Так вот, идти надо не по Лиговской. Эта улица малолюдна, и на ней поэтому нам лишь риска больше…

— А пользы меньше, — подсказал Гавриил Мефодиев.

— Да, а пользы меньше, — как на человека, понявшего его мысль с опережением, посмотрел на него Михаил. — Стало быть, нам надо направить всю процессию через Литейный. и Невский на Лиговскую и уже далее — к Волкову кладбищу.

— Дать крюка?! — усмехпувшись, спросил Николай Богданов.

— Вот именно! Дать такого «крюка», чтоб «зацепить» им поболее народу! А там, где многолюдно, полиция не рискнет применить силу! Да, если уж решено выходить «на народ», то именно «на народ» и надо выходить! Чтоб нас увидело как можно больше людей.

— Это уж так! — солидно кивнул Петр Евграфов и спросил: — А где во время шествия нашим держаться?

— А как вы сами думаете? — с улыбкой посмотрел на него Михаил.

— Да как?.. — ответно улыбнувшись, Петр Евграфов потер переносицу. — Народ говорит: куда иголка, туда и нитка!..

— Вот именно! Стало быть, надо стать «иголкой», надо возглавить шествие. Вот тут и необходимо будет уловить момент… Сыграть на неожиданности!.. — Михаил помял пальцами широкий подбородок. — Думаю, сделать надо будет так… Кто-нибудь из студентов, когда наступит момент, крикнет: «Рабочих — вперед!» И тут группа рабочих, с венком, должна быстро оказаться во главе процессии и начать шествие, чтоб у полиции не осталось дажо времени на то, чтоб опомниться. Думаю, только так надо действовать. И это еще не все… — Он обвел взглядом сидящих вокруг стола. — Наш центр должен уцелеть! Но и тех рабочих, которые будут открыто участвовать в демонстрации, надо предупредить: пусть на кладбище во время панихиды рассеются в толпе и, не дожидаясь окончания похорон, со всеми предосторожностями расходятся, кто куда. Дело, на которое мы идем, — крайне опасное для всей организации.

— Разве не понимаем, Михаил Иваныч?!

— Ну вот и прекрасно, други! — Михаил легонько прихлопнул ладонью по краешку стола. — Если проведем все, как надо, думаю, большой беды не последует. Нo на всякий случай давайте договоримся: ежели что — панике не поддаваться, держаться спокойно. Может быть, на первых порах низовых кружков пока не собирать. Предупредите обо всем своих кружковцев до начала завтрашней демонстрации. Очередную встречу проведем вот у Володи Фомина, в следующее воскресенье. Там и оглядим свои ряды… — Михаил снова окинул взглядом сидящих за столом, легкая улыбка тронула его крупные губы. — Ничего, ничего, други! Будем верить в благополучный исход! Авось и не слишком поредеем…

— Эх, жаль: похороны-то — в табельный день! — вздохнул Егор Климанов. — Многие на работе окажутся.

— Людей соберем! Люди будут! — словно бы именно ему пообещал Владимир Фомин.

Занялись выяснением: кто из рабочих сможет прийти на похороны. Насчитали около восьмидесяти человек.

— Ну что ж, это — уже немало! — подытожил Михаил. — Нашего брата студента тоже будет порядком. Многие собираются принять участие в похоронах. У себя, в кружке, я тоже обо всем поговорю. Итак… — он широко улыбнулся. — Раз демонстрация, так пусть будет демонстрация!..

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

В воскресенье, с самого утра, целая группа рабочих по глане с Гавриилом Мефодиевым отправилась покупать венок для возложения на могилу Шелгунова. Выбор остановили на большом венке с темно-зелеными дубовыми листьями. Нашли пути, минуя цензуру, отпечатать на алой ленте заранее составленную надпись: «Указателю пути к свободе и братству — от петербургских рабочих».

Михаил, хотя пора и была для него горячая (готовился к выпускным экзаменам, к защите дипломного проекта), весь этот день провел в хождении и разъездах: надо было самому переговорить со многими студентами-технологами, кое с кем из студентов Университета, Военно-медицииской академии, Лесного института…

Хоронили Шелгупова в понедельник. День выдался погожий, по-настоящему весенний. И хотя был он будним, к выносу гроба явились многие рабочие-кружковцы.