Ка: Дарр Дубраули в руинах Имра

– Нет, – отрезала Ке Ливень. – Живая. Кричит: «Сюда! Сюда!» Никто не знает, как это может быть, но так происходит.

Все верно. Дарру не пришлось долго ходить и клевать коровьи лепешки, чтобы понять, кто́ эта Ворона. Он видел, как она вылупилась из яйца, приносил ей еду, видел ее первый полет.

– Ясно, – бросил Дарр и полетел прочь с пастбища.

Он услышал, как позади Ке Ливень спрашивает: «Что ясно?» Но он уже улетел.

Многое изменилось на ферме Анны Кун с тех пор, как Дарр Дубраули был здесь в последний раз: кукурузное поле доходило теперь почти до самого двора, но огород Анны зарос и выглядел заброшенным; дом стал серым, белая краска поблекла. А на маленьком кладбище, где Дарр впервые увидел Анну Кун, появилось нечто новое: высокая, гладкая каменная колонна – то ли серая, то ли розовая, не разберешь, а на ней широкий людской горшок с боковыми ручками, как огромный кувшин, а под ним – тряпка, складки свисают с камня. У подножия колонны лежал венок цветов, тех, которые она всегда останавливалась понюхать, но эти все засохли. Когда Дарр Дубраули сел на верхушку камня, он обнаружил, что и горшок, и тряпка тоже каменные.

Ну, Люди.

Он перепрыгнул на край горшка, чтобы заглянуть внутрь, но никакого «внутри» не оказалось.

С дальней стороны дома до него доносился смех – мужской смех, который тут же связался в голове с незнакомым фургоном и Лошадьми, привязанными у забора. Дарр пролетел над крышей и сел на большой Тополь, чья тень укрывала двор перед верандой. Дарр осторожно перебирался с ветки на ветку, пока не смог разглядеть веранду и Людей на ней. Доктор Гергесгеймер, широко раскинув руки и ноги, занимал длинную скамью, висевшую на цепях. Других Дарр Дубраули не знал; все они стояли или сидели рядом. И на колене доктора Гергесгеймера – Ворона. Доктор поднес что-то ко рту и сжал зубами; Ворона перепрыгнула к нему на плечо, выхватила угощение и проглотила. Остальные засмеялись. Молодая Ворона склонилась к кустистым бровям доктора Гергесгеймера и принялась их расчесывать клювом, словно чистила перья супругу. Доктор Гергесгеймер при этом тихонько с ней говорил, затем рассмеялся и смахнул ее. Она перелетела с тихим криком на насест из палочек, который явно сделали именно для нее, и там принялась кланяться и звать своего возлюбленного.

Да, это была она: юная самка, что последовала в тот день за матерью на поле, жалобно кричала и больше боялась остаться одна, чем оказаться под открытым небом. Она как будто была здоровой – вылечилась.

Один из мужчин на веранде закатал табак в белую бумагу и сунул в рот. Дарр Дубраули увидел, что дочь Улитки тут же повернула к нему голову, насторожилась, ждала. Когда он достал спичку из кармана рубашки, все ее внимание сосредоточилось на нем. А внимание Дарра – на ней. Спичка – маленький тайный огонь, который Люди теперь носили с собой, – скрипнула по ограде веранды, зашипела и вспыхнула пламенем – сперва оранжевым, затем желтым; мужчина поднес ее к табаку, а потом отбросил. Доктор Гергесгеймер не сводил глаз с Вороны, а его губы в густой бороде сложились в дьявольскую улыбку. Другие Люди тоже явно ждали чего-то забавного – и маленькая Ворона, которая уже не могла сдержаться, нырнула к тому человеку, и аккуратным быстрым движением, напомнившим Дарру ее мать, схватила горящую, дымящуюся палочку в клюв, и вернулась с ней на насест. Все, кроме ошеломленного курильщика, который потерял сигарету, взорвались хохотом.

Ворона, зачарованная добычей, поворачивала ее туда-сюда. Она расправила хвост и выгнула его на подень; крылья приподнялись и сложились пригоршней; внутренние веки почти закрыли глаза. Она подносила дымящуюся палочку ко внутренней стороне крыльев, одним концом, другим, глубоко опускала голову. Она дрожала от возбуждения. Когда сигарета рассыпалась и угольки упали на пол, она бросилась за ними, застыла в защитной позе, опустила клюв к дыму.

И только когда последние крошки догорели и остыли, она вернулась на насест.

Так Дарр Дубраули узнал важное об этой Вороне и подумал, что это для него может оказаться полезным. Дочь Улитки любила огонь, обожала дым: принадлежала к тому обширному братству Ворон, которые не могут устоять перед зовом огня, да и не пытаются. Теперь она сидела неподвижно, словно ужасно устала, клюв приоткрылся, тело грузно осело. Дарр Дубраули почувствовал взгляд, направленный на Тополь, где он укрылся – доктор Гергесгеймер. Он почувствовал, как его ищут, высматривают, еще прежде, чем понял, кому принадлежит взгляд, – и ускользнул.