Ка: Дарр Дубраули в руинах Имра

Он громко крикнул – вставай, мол, иди! Оно подняло взгляд, догадалось, что Дарр все это время был рядом, и вскинуло свою палку – в знак приветствия или радости. Как Дарр мог это понять? Он и сам не знал, но почему-то был в этом уверен. Он сорвался с ветки и полетел в ту сторону, куда нужно было идти двуногому, остановился и оглянулся. Двуногое не сошло с места, но потом – так же, как Дарр понял, что оно заблудилось, – сообразило, что нужно идти за Вороной. «Сюда, сюда», – повторял Дарр Дубраули, и странное создание (о чем только оно думало?) пригнулось и почти на четвереньках двинулось через подлесок и бурелом, то и дело поднимая голову и по-лисьему оглядываясь, – туда, куда вел его Дарр! Тут уже пришел черед Дарра смеяться, потому что сверху и вправду было похоже на пронырливую Лису.

Так они выбрались на опушку. Двуногое устало от своей игры в Лису и поднялось на ноги. Дарр не подпускал его близко – детеныш, конечно, заблудился и испугался, казался безвредным, но Дарр был не дурак, чтобы купиться на такой старый трюк.

На помраке солнце затянули тучи. Важно было, чтобы детеныш добрался до своего гнезда прежде наступления ночи. Дарр полетел вперед, не напрямик, а длинной дугой над пустошью, чтобы двуногий детеныш (теперь он уже был уверен, что это детеныш) видел, куда он летит. Дарр взлетел на высокий Дуб – тут он прятался в тот день, когда отправился на поиски земли, где вовсе нет Ворон, и чуть не попал на обед Ястребу. Детеныш знал отсюда дорогу домой и побежал так быстро, как только несли его ноги. Один раз он повернулся и палкой и кличем будто позвал Дарра за собой.

И он полетел следом, снова вырвался вперед, а потом приземлился, поджидая, пока двуногий детеныш догонит его. Впервые в жизни он задумался, как же, наверное, уныло жить без крыльев. Когда впереди показался частокол, Дарр увидел, что там стоит взрослое двуногое, одно из тех, которых он (непонятно почему) считал самками; когда она наконец завидела детеныша в высокой траве, то с криками бросилась ему навстречу, сбросила лисью шкуру с его головы, прихватила за волосы и прижалась лицом к лицу детеныша. Тот вывернулся и показал на Дарра Дубраули, но старшая даже не посмотрела, просто потащила малыша за собой; и они вошли в дыру в частоколе, по сторонам которой до сих пор стояли головы двух бойцов.

Дарр Дубраули уселся на частокол и посмотрел вниз на поселение. Детеныш увидел его и выкрикнул приветствие, а Дарр, уверенный, что обращались к нему, ответил по-вороньи: «Я здесь!» Много лет спустя он будет думать, что именно тогда впервые ответил кому-то из Людей. И ему понравилось. Уже наступил вечер, он проголодался, но любопытство оказалось сильнее голода.

Он перелетел на камышовую крышу одного из жилищ и заглянул внутрь, увидел обстановку, очаг, орудия, как живут Люди, как они входят и выходят. Кроме него, там были и другие птицы: Люди держали пернатых, которые вьют гнезда на земле, а на крыше рядом с ним чирикали Воробьи, и у входа, внутри странного сооружения из веток, пела Коноплянка. Никто из поселенцев не обращал на Дарра Дубраули внимания, кроме детеныша, которого он привел домой, того, в лисьей шапке. Старшие попробовали забрать у него шкурку, когда малыш уселся рядом, но ничего не вышло. Люди постоянно шевелили губами, будто размеренно и негромко ворчали, как они всегда делали, собравшись вместе.

Что же они говорили, если вообще говорили, а не просто издавали звуки удовольствия ради? Если подобраться поближе, может, и догадаешься. Иногда какая-нибудь женщина запрокидывала голову и издавала звук погромче, то же «ка-ка-ка-ка», что и детеныш в лесу, а другие отвечали. По большей части это был тихий клич, словно воркуют Воронята, но не совсем, и не как Голуби, что бы те ни имели в виду, когда гулят целый день напролет.

Вы, наверное, думаете, что Вороны понимают, по меньшей мере, языки других птиц, но это не так. Вороны хорошо понимают только друг друга. Кто бы ни кричал, всем внятен клич тревоги, предупреждение об опасности или беде – и Вороны, как и Сойки, умеют, если нужно, ему подражать. Вороны неплохо разбираются в высоком наречии Во́ронов, но некоторые слова у них обладают другим значением. Да что там – Воро́ны даже других Ворон из дальних краев и стай не всегда понимают; по речи, среди прочего, и распознают чужака. Но с языками Голубей, Воробьев и Гусей – а также Кабанов и Волков, если у них вообще есть язык, – Вороны не знакомы вовсе.

Все Вороны, кроме одной.

Дарр решился подобраться поближе, но все равно нигде не задерживался, на всякий случай. Он наблюдал за Людьми, смотрел, как их подвижные руки обходятся с вещами: берут, кладут, изменяют. Дарр понял, что все орудия они изготовили сами, – какое же еще животное так себя ведет? Тяжело им это? Нужда заставила? Наверняка они умеют говорить: ведь когда один из Людей издавал звуки, другой что-то делал, словно первый что-то сказал, а второй – понял.